ему одному решать судьбу нашей веры и нашей Франции.
Людовик ограничился одобрительным кивком головы и подал знак кардиналу следовать за ним. Король и кардинал покинули зал Совета, а Гастон проводил их гневным взглядом.
– Он мнит себя Людовиком Справедливым, но он Людовик Слабак! – выкрикнул принц.
– Вы научились говорить громко, сын мой? – обратилась к нему королева-мать, вперив в него суровый взгляд. – Вам показалось, вы обращаетесь к брату, однако вы говорите с королем. Научитесь молчать, и, возможно, вас услышат.
Войдя в часовню, король обернулся к министру.
– Терпеть не могу подпевалу де Шале. Вы правильно сделали, что поставили его на место.
– Я поставил его на место, угождая вам, сир. Но я разделяю его опасения.
Людовик с беспокойством посмотрел на Ришелье.
– Вы достойный король, – продолжал кардинал. – Верный долгу беречь кровь своих подданных…
– Но?
– Ваши враги не так добры, как вы. Согревать у себя на груди змею – значит, быть укушенным.
Король вздохнул.
– Я обещал королеве не объявлять войну.
– Но втайне война уже ведется.
– Так посвятите меня в эту тайну! – воскликнул Людовик. – Пусть она станет явью, если хотите, чтобы я воевал.
Ришелье поклонился, и в глазах его вспыхнул огонек.
«Вы хотите, чтобы я показал вам войну? Ваши желания – закон, сир», – возликовал про себя кардинал.
Да, он желал этой войны. В партии гугенотов Ришелье видел угрозу французской короне. Но при этом он вовсе не хотел, чтобы дворяне-католики благодаря войне помогли укрепить в Европе гегемонию католической Испании. Нельзя предоставлять этой стране слишком много власти. Так что войной во что бы то ни стало должен командовать он сам. И никто другой.
И ни в коем случае не брат короля Гастон Орлеанский: его Ришелье опасался, как чумы. Королем управлять гораздо легче. На него можно повлиять. И поможет кардиналу необыкновенно талантливая шпионка. Кстати, должно быть, она уже ждет. Интересно, хорошие ли привезла новости? Ришелье в задумчивости покинул Лувр и уселся в свою карету.
В рабочем кабинете Ришелье вдоль длинного стола сидели переписчики и строчили письма, послания и депеши. Большой страной без большого количества бумаги управлять не удастся.
Стройная молодая женщина с зелеными глазами, одетая не без вызова – в темно-зеленую бархатную амазонку, стояла у окна и курила крошечную трубку с длинным тонким мундштуком. На скрип открывающейся двери она обернулась и склонилась в приветствии.
– Ваше святейшество…
– Миледи, – кивнул де Ришелье. – Есть ли новости?
– Благодаря вам королева и герцог Бекингемский наконец-то свидятся. Я перехватила письмо, которое графиня де Валькур должна была передать королеве, и сожгла его. Потом написала другое, как вы распорядились. Встреча состоится в субботу в аббатстве Валь-де-Грас. Пусть ваши люди приготовятся.
Де Ришелье одобрительно