Три мушкетера. Д'Артаньян. Кристин Фере-Флери

Оба были взволнованы и старались это скрыть, хотя не слишком успешно.

      – Меня зовут Констанция, – произнесла девушка. – Констанция Бонасье.

      – Меня – шевалье д’Артаньян.

      – Вы ведь по объявлению?

      – Да, конечно. А по какому?

      Констанция засмеялась.

      – О комнате, которая сдается.

      – Да, я хочу ее снять! – с жаром сообщил гасконец.

      – А вы не хотите сначала посмотреть? – все так же смеясь, спросила девушка.

      – Да… То есть, нет. Мне вполне достаточно того, что я вижу.

      – Боюсь, ваше зрение пострадало от удара. А слух? Вы хорошо слышите? Комната будет стоить ливр в неделю, – на этот раз девушка говорила вполне серьезно.

      Д’Артаньян достал кошелек из дырявого колета.

      – Хватит на четыре недели. Или на четыре гробовые доски.

      Он переложил монеты в тонкую девичью руку.

      – Так значит, я вам сильно навредила?

      – Вы меня осчастливили, чего со мной давным-давно не случалось, – совершенно искренне признался молодой человек. – Но через час мне придется драться на трех дуэлях.

      Глаза Констанции широко раскрылись.

      – Вас же убьют! – горестно воскликнула она.

      – Знаю. Однако я умру от руки мушкетера. И это смерть, о которой можно лишь мечтать.

      Д’Артаньян улыбнулся девушке, поднялся, слегка покачнувшись, и, прежде чем уйти, отвесил низкий, до земли, поклон. С галереи, окружавшей двор, за ними пристально следил мужчина.

      Человек со шрамом. Меченый.

      Глава IV

      Д’Артаньян, не задерживаясь, поскакал к кресту Сен-Сюльпис. В леске, где стоял этот каменный крест, было тихо, сквозь листву деревьев пробивались косые лучи солнца.

      Мушкетер, которого д’Артаньян толкнул на лестнице особняка де Тревиля, уже дожидался его, сидя на каменной ступеньке постамента. Раненая рука покоилась на груди на перевязи из шарфа. Даже если она и болела, вида мушкетер не подавал. Увидев юнца, он поднялся и вежливо его поприветствовал, прежде чем сбросить плащ на землю.