поведение можно было назвать правильным.
– С чего он вообще взял, что тот парень – нежак… Ничего не понимаю.
Купава снова махнула рукой:
– Ой, да не слушай. Ты что, мальчишек не знаешь? Позавидовали, стали трепаться. Они-то наверняка все хотели бы, чтобы ты с ними погуляла. А ты ни в какую.
Мавна шутливо ткнула Купаву пальцем в бок:
– Прекрати! И вовсе они такого не хотят. Мало в деревне девчонок, что ли? Зачем им я? Они ко мне за хлебом приходят.
– Ну давай посмотрим. – Купава перевернулась на спину и выставила вверх руку, загибая пальцы. – Красавица – раз. Печёт лучший на много весей хлеб – два. Спокойная, умная – три.
– Купава! – Мавна схватила её за руку. – Прекрати. Пожалуйста. Это ты красавица и умница, а я самая обычная. Ещё и нелюдимая. Таких не очень жалуют. Так что здесь какая-то другая причина. Может, они правда видели нежака, пока я говорила с обычным парнем? Где-то в кустах, например, мог затаиться. Да ну, ерунда какая-то.
– Так лучше расскажи, какой он. Красивый? Высокий? А плечи широкие?
Мавна слегка улыбнулась: такой забавной стала Купава, так засуетилась, подсаживаясь поближе. Но вспомнила незнакомца и вновь поёжилась.
– Не особо. Бледный, худой.
Купава хихикнула:
– Так может, его кормят плохо? Отъелся бы на твоих караваях. В другой раз угости женишка.
Мавна хмуро взглянула на подругу и опустила глаза.
– Ну уж нет. Не хочу я никого угощать. Кому нужно хлеба – те пускай покупают. Мука нам тоже не даром достаётся.
Купава сморщила красивый нос с веснушками – бледными, как капли морошкового сока, тогда как у самой Мавны с приходом лета веснушки на щеках стали яркими, рыже-коричневыми.
– Какая ты скучная. Неужели тебе самой неинтересно?
– Что неинтересно?
Купава заговорщически сощурилась. Её живое лицо ни на миг не оставалось неподвижным, она постоянно то улыбалась, то хмурилась, то забавно поджимала губы. Мавна искоса любовалась ею, такой настоящей и красивой. Стан у Купавы тоже был загляденье: тонкая талия, крутые бёдра и высокая грудь. И Мавна в былые времена завидовала ей, потому что сама всегда была полноватой и вялой, но уже год у неё совсем не оставалось сил для зависти.
– А вот своими глазами увидишь, – сказала Мавна и сама себе удивилась. – Он обещал прийти сегодня. И ты приходи. Посидим у меня до вечера, а потом, глядишь, и… придёт.
Мавна покраснела и отвернулась. Впервые она заговорила и подумала о ком-то так: о том, что хорошо бы, чтобы он пришёл и Купава его увидела. Притом она не была даже уверена, что тот юноша ей хоть сколько-нибудь нравится. Бледный, болезненный даже, какой-то нервный и странный… Нет, и вовсе даже такой не может никому понравиться. Мама бы сказала: ни кожи ни рожи. И всё же… что-то заставляло думать о нём вновь и вновь, и Мавна злилась на себя за это.
Купава едва не взвизгнула от радости и кинулась обнимать подругу. Мавна поначалу противилась, но наконец засмеялась и в ответ чмокнула её в щёку.
– Как здорово! Поверить не могу!