его отпускать.
– Ты проголодался? – спрашиваю я.
– Еще как!
После ужасно неловкой поездки, которая прошла в полном молчании, мы усаживаемся за столик на открытой веранде нашего любимого суши-ресторана. В последнее время у Майера выработалась привычка, не спрашивая, решать, куда меня везти, и мне это очень нравится. Он каким-то образом угадывает, чего я хочу. Видимо, обладает некоей суперспособностью, которую применяет только ко мне (так, во всяком случае, я предпочитаю думать). В очередной раз тронутая этим, я решаюсь на довольно откровенное признание:
– Майер, мне не неприятно прикасаться к тебе. Просто я слишком хорошо к тебе отношусь и не хочу, чтобы ты испытывал дискомфорт. Ты… так часто указывал мне на мой возраст… все это время я очень старалась не пересекать границу, которую ты обозначил. Я пыталась вести себя… Черт! Не знаю, как сказать… зрело, что ли?
– Фи, ты же сама по меньшей мере тысячу раз называла меня дедушкой.
– Да. Но… Даю слово: если ты напрягаться не будешь, то не буду напрягаться и я. В общем, нервного срыва от меня не жди.
Может, потом, когда шоу уже закончится. Сейчас мне лучше не думать об этом, чтобы не пойти на попятный.
– И все-таки я считаю, нам не мешало бы… попрактиковаться, чтобы ты не подпрыгивала каждый раз, когда я до тебя дотронусь.
Широкие плечи Майера напряженно поднимаются.
– Я не против.
– Правда? – Он слегка расслабляется.
– Да, только давай не будем усложнять. Обойдемся без терминов и определений.
– То есть просто посмотрим, как пойдет?
– Именно.
Официант ставит на стол миску с соевыми бобами эдамамэ, мы делаем заказ, и я уже собираюсь приняться за закуску, когда вдруг замечаю руку Майера.
Он положил ее на стол, слегка повернув ладонь вверх. Может, это и не приглашение к прикосновению, но оно явно не исключается.
Я решаю поэкспериментировать и кладу свою руку рядом. Заметил он или нет – непонятно: мы оба по-прежнему в солнечных очках.
Жду еще немного – Майер не двигается. Тогда я, затаив дыхание, провожу кончиками пальцев по краю его ладони. Он тут же раскрывает ее. Я смотрю на него сквозь темные линзы: кадык ходит, ноздри слегка раздулись. Наконец, не отрывая руки от стола, он поглаживает пальцами мое запястье.
Меня почему-то так и подмывает перечеркнуть этот момент каким-нибудь дурацким замечанием или – того хуже – звуковым эффектом. Чтобы себя не искушать, я запускаю свободную руку в миску с бобами и думаю: «Ну пожалуйста! Заговори первый!»
– Как насчет завтрашнего выступления? – спрашивает Майер. – Планируешь вставить в номер что-нибудь новое?
Слизнув с пальца капельку чесночного соуса, я чувствую, как Май слегка сжимает мою руку. Тысячи нервных окончаний включают внутреннюю сигнализацию, и я мысленно приказываю своей ладони: «Только не потеть!»
– Да нет, в общем-то, – отвечаю я, суетливо покопавшись в своих замороченных мозгах. – Кроме того, что на прошлой неделе я решила перейти на натуральный дезодорант. Ведь обычные