cкop листопад с грустной песней его?
Бесконечной волной время лижет песок.
Бой проигран, и зной отступил за лесок.
А за ним за лесок отлетела жара.
Птицы наискосок чертят небо – пора!
Кончен труд матерей.
Нынче – дело отцам:
надо поднатореть
для полёта птенцам.
А моим двум птенцам
всё бы песенки петь —
от родного крыльца
им не скоро лететь.
Им не скоро лететь —
мне скорей, как ни жаль,
сквозь осеннюю медь —
в бело-зимнюю сталь.
Оттого и щемит на душе невпопад.
…Это море шумит или сосны шумят?
1982 г.
Сирень
Был неба перевёрнутый стакан
наполнен до краёв прохладой утра,
и с тополей серебряная пудра
в безводный тихо сыпалась фонтан.
Стоял июнь. Наивная сирень,
почти обломанная, отцветала.
И всё-таки упорно источала
свой сладкий запах.
Приближался день.
Я ощутил вдруг приступ немоты,
обиды за бессилие вмешаться,
мечтая об одном лишь – надышаться
до наступленья пыльной духоты.
Поскольку знал, что полчища машин
задушат эти запахи бензином
и походя какой-нибудь верзила
сломает гроздь последнюю с вершин.
Пожухнут краски. В гуле суеты
уже не различишь деревьев шёпот.
Писк воробья и голубиный клёкот
поглотит хаос улицы. И ты,
придавленный весомостью забот,
сольёшься с массой по делам спешащих.
Не дышащих!
Бессмысленно вершащих
процесс впусканья в тело кислород.
Лишь вечером, когда идёшь домой,
всецело отданный на откуп лени,
опять увидишь этот куст сирени
и… горько посмеёшься над собой.
1977 г.
«Толкач «Дунайский» лязгал автосцепом…»
А. Дривеню
Толкач «Дунайский» лязгал автосцепом,
и тяжесть ржавых бухтовых кругов
давила наши плечи, словно цепи
отправленных на тяжкий труд рабов.
Нам двадцать лет! Всё – просто. Всё – реально.
Три курса института за спиной.
Сменившись с вахты, озирая дали,
легко стоять, обнявшись, над волной.
О чём мечтали мы? О капитанстве.
О женщинах: не льстя и не коря.
Но более всего – чтоб среди странствий
друг друга и себя не растерять.
Не знали мы: весельем ли, бедою
одарят нас грядущие года.
Был только гравий пополам с водою,
замешанное круто на ветрах
суровое товарищество наше,
и споры – за полночь – до хрипоты!
Закат над Доном… Ты ведь помнишь, Сашка?
А вишню небывалой черноты?
…Гремел толкач на