их к следующему отопительному сезону?
– Горячая вода есть? – поинтересовался я у Гали.
– Нет. Отключили на две недели, – ответила она. – А что?
– Так, просто. – Теперь я улыбнулся во весь рот. Мне было приятно, что я угадал причину победных литавр.
Помолчали.
– Ребята, хотите есть? – спросила Галя. – Я вчера приготовила салат. Можно сделать яичницу и кофе. Всё-таки утро.
– С удовольствием! – ответил я. Мой живот урчал не хуже батарей отопления.
– Конечно-конечно, – произнёс на автомате Иуда.
На кухне всё было перевёрнуто вверх дном. Я и Фидель навели минимальный порядок, после чего Галя начала суетиться около плиты. Минут через двадцать мы сели за стол. Больше всего мне понравился салат. Он был лёгким: без колбасы, креветок и прочих ненужных вещей. Просто помидоры, огурцы и майонез. Разве что не хватало молодого лучка. Я очень люблю лук, особенно луковые перья. А вот кофе был плохим, даже для растворимого. Я спросил у Гали, есть ли молоко или сливки. Она ответила, что нет, и предложила мне сахар. Но сахар уже отверг я, потому что, как известно, сахар – это белая смерть.
Иуда был не в духе. Он поклевал яичницу, к салату вообще не притронулся, зато налегал на хлеб, который ел с людоедским спокойствием. Его челюсти медленно двигались, а взгляд был похож на двустволку, готовую к выстрелу.
– Мне пора! – объявил Фидель, когда мы закончили завтрак. – Мой катафалк на двенадцать заказан.
Иуда встал и посмотрел на меня, как бы приглашая последовать его примеру, но я сказал, что ещё посижу.
– Сегодня суббота, поэтому я могу остаться и помочь Гале убраться. Если она, конечно, не против.
– Конечно, не против! Тут дел невпроворот, – ответила она деловым тоном с выражением «только клининг[10] и ничего личного».
Я ухмыльнулся. Фидель нахмурился. Галя с равнодушным видом начала убирать посуду со стола.
– Понятно-понятно! – Иуда резко пожал мне руку и выскочил в коридор.
Киргизочка пошла его проводить.
– Спасибо, Фидель. Ещё увидимся. Звони! – донеслось из прихожей, и затем хлопнула дверь.
Галя вернулась на кухню.
– Хочешь крепкого выпить? – спросила она.
– Очень хочу, – ответил я. – А то я всю ночь пил совсем не то, что нужно.
– И что же, интересно?
– Мерзкий горячий кофе «три в одном». А хотелось совсем другого. Как раз чего-нибудь покрепче.
Галя тихо рассмеялась, впервые за сегодня. Она вытащила из шкафа бутылку коньяка и разлила его в два стакана: на три пальца в каждый. Мы выпили молча и потом долго смотрели друг на друга. Не знаю, что уж Галя увидела во мне, но я узрел в ней сексуальное тело, восточное лицо и пучок тёмных волос, в котором торчал жёлтый карандаш. Глаза киргизочки были переполнены необъяснимой радостью, как две бочки после дождя. Я ещё подумал тогда: может, это Галя сдала Ванчоуса мусорам, а потом разыграла перед нами весь этот спектакль? Если так, то она – примадонна, киргизская фурия. Единица,