достаточные субъективные причины для этого существования, но нет объективных причин вообще. Итак, если мы признаем существование этих нечувственных оснований явлений чисто субъективно, то это просто игра слов, когда в цитированном выше кантовском отрывке (§2.) говорится о существовании внешних объектов, об их воздействии на наш разум, об опыте. Ибо все объекты восприятия, которые предполагаются активными, являются явлениями. Сами эти явления являются представлениями нашего ума, а не вещами в себе (§5. №1, 2, 3); более того, мы даже не знаем, имеют ли они реальное отдельное существование вне воображения. Таким образом, все происходит в нас самих: даже основания, которые мы еще дальше ищем в явлениях, трансцендентальный объект, мы предполагаем лишь в силу субъективного правила понимания, чтобы иметь нечто, к чему мы можем прилепиться, что соответствует чувственности как восприимчивости. Короче говоря, эти внешние действенные объекты опять-таки полностью субъективны; мы никоим образом не признаем их существование объективно. Следовательно, объекты наших восприятий, сами восприятия, а вместе с ними и основа всего нашего познания полностью субъективны.
§7 Третье доказательство
Возможно, приведенное доказательство (§6.) следует признать несостоятельным из-за того, что оппоненты утверждают, что они ни в коем случае не отрицают существование нечувственных причин явлений, что они просто сомневаются в этом из-за отсутствия у нас доказательств: что в силу этого сомнения все же остается весьма возможным, что такие сверхчувственные объекты существуют. Отвечаю: 1) Где нам не хватает доказательств? Как можно это утверждать? Неужели так очевидно, что все, что не проявляется во времени и пространстве, не имеет для нас доказуемого существования? И если это также должно быть так очевидно, то нет ли других причин? Разве это не является достаточным доказательством того, что если нет сверхчувственных оснований явлений, то эти явления вообще не имеют никакого основания вне души и наших представлений? что, следовательно, все наше познание субъективно? что тогда все те нелепые последствия, которые я противопоставил полной субъективности в своей работе «Об основании и достоверности нашего познания», стали бы явью? Кто может принять эти последствия? А если не может, то как он может утверждать, что у нас нет доказательств объективного существования таких объектов? Разве недостаточно того, что даже кантовская система признает необходимость, в силу которой, если мы хотим прийти к какому-то основанию нашего знания, мы должны, путем иллюзорной субрецепции, рассматривать это существование как объективное? Если эта идея настолько необходима, что без нее невозможно привнести единство и связность в наши представления, то почему она не является таковой на самом деле? Что толку в этой иллюзии, если мы признаем ее таковой? Если возможно, что это не более чем иллюзия? И если эта идея – нечто большее, чем просто иллюзия, то почему она