по своей природе, и все же, согласно стр. 20 Kr. d. r. V., они считаются находящимися вне души. В., они предполагаются вне души, как внешние объекты воззрений, как объекты, через которые становится возможным опыт. Кантианская система, не полностью отрицающая опыт, которая, кажется, отрицает полную субъективность взглядов, противоречила бы здесь самой себе. Но если полная субъективность не должна быть кантовской доктриной, то возможны только два других случая: тогда основание всех видимостей лежит исключительно во внешних вещах, которые не являются видимостями, или в них и в душе одновременно. Оба варианта предполагают существование таких внешних сверхчувственных объектов в качестве фундаментальной истины. Поэтому в данном случае несомненно, что такие объекты существуют. Так зачем же сомневаться, зачем отрицать, что они существуют? Если сомневаться или отрицать здесь, то что остается, кроме полной субъективности?
Поэтому у кантовской системы, а вместе с ней и у всего скептицизма, нет выбора. Отныне она должна придерживаться одного из трех следующих мнений. Она должна либо допустить, что все явления вообще не имеют причины, а значит, ни объективной, ни субъективной причины; либо утверждать, что причина всех явлений лежит исключительно в душе, а значит, все наше знание абсолютно субъективно; либо, наконец, если она не делает ни того, ни другого, то реальное существование сверхчувственных причин явлений является не проблематичным, а аподиктически [логически убедительным, доказуемым – wp] доказанным вопросом. У нас есть строго доказуемые причины для этого существования; и поэтому должно быть ложным, что только то, что мы распознаем во времени и пространстве, имеет для нас реальное существование. Из этого читатель может заранее узнать, на чем основывается необходимость некоторых истин разума, которые, согласно кантовской системе, должны быть полностью субъективными. Эта необходимость является следствием противоречия с другими пропозициями, уже принятыми и признанными в качестве истинных. Если эти первые пропозиции принимаются произвольно, то истинность и ложность последующих пропозиций условна, и принуждение признать их таковыми также условно. Но если в познании существует абсолютная неподвижная точка, то только отношение к ней определяет, что само по себе истинно или ложно. Это отношение, это противоречие и согласие с этим безоговорочным принципом и есть то, что вызывает принуждение и необходимость отвергнуть мнение или дать ему безусловное одобрение.
Итак, если каждая скептическая система доводится предыдущей до такой степени, что ей приходится выбирать только из трех вышеупомянутых случаев, то для нас здесь важнее, чем для любой другой системы, чтобы мы точнее знали, на какую сторону склонится кантовская школа и как она себя определит. – Утверждение, что явления не имеют основания ни в душе, ни вне ее, а следовательно, и вообще никакого основания, слишком непоследовательно,