насрать, кто ты! – грубо кинул Тилль в ответ.
– Не ругайтесь, этого нам еще не хватало! – призвала к порядку Эмили.
В итоге, так и не обнаружив ничего полезного, вернувшись к рельсам, мы отправились по ним в сторону станции в надежде на то, что остальным повезло больше.
Как оказалось, другая группа уже успела сделать какое-то подобие лагеря, правда, не на самой станции, а чуть южнее и на противоположной от нее стороне. Они подумали о том, что никто не захотел бы ночевать рядом с расчлененным трупом. Поэтому костер нашего временного лагеря разожгли на площадке перед небольшим овальным спортивным стадионом с трибунами – видимо, как раз о нем и говорил Азиз. Здесь же располагалось двухэтажное здание для хранения спортивного инвентаря и два кирпичных гаража.
Где-то через час вернулась вторая подгруппа. И так же, как и мы, ни с чем – ни еды, ни воды, ни чего-то, что помогло бы нам выбраться.
– Огонь нужно поддерживать постоянно! – бубнил Хьюго. – Может, пролетит самолет. Или вертолет. Кто-нибудь знает азбуку Морзе?
До полуночи мы сидели в кругу перед костром и вынужденно общались. Все оказались очень разными людьми – по характеру, темпераменту, умению переживать трудности. Одни были апатичны, другие находились в депрессии, третьи – в страхе. Но сегодня мы попали в условия, когда нас вынудили к тому, чтобы как-то скооперироваться. Поэтому мы просто сидели у костра и знакомились поближе, периодически прерываясь на идеи касательного того, почему мы здесь и как отсюда сбежать. Однако я отметил, что никто не стал рассказывать лично про себя, по какой причине он сюда попал. А потому между нами не могло возникнуть взаимного доверия, без которого сплоченным целым не стать.
Все идеи, как сбежать отсюда, беспощадно критиковались. Казалось бы, вокруг просто стены. Грета предложила сделать под стеной подкоп, но копать было нечем – мы проверили ближайшие гаражи и инвентарную. Единственным решением, к которому мы почти единогласно пришли, было дождаться рассвета и, пока стоит день, максимально, насколько это было бы возможно, обыскать всё, куда только можно попасть.
Здесь, сидя у костра, многие говорили о том, что поодиночке нам отсюда не выбраться, и призывали держаться друг друга. Отто (который, кстати, оказался не просто орнитологом, но профессором и доктором наук) сказал, что как целое мы приобретаем ряд новых функций, отличающих нас как группу, от нас поодиночке. В группе мы могли рассчитывать на взаимопомощь, на коммуникацию, поиск идей. В макромире целое всегда больше суммы частей за счет того, что прибавляется некая объединяющая идея «целого» – эффект целостности.
Мы готовились ко сну. Хьюго уже похрапывал, свернувшись у костра. Огромное небо над нами стало почти черным, и на нем появилось множество звезд – я никогда не видел столько звезд на небе в Розенберге (если, конечно, мы находились в окрестностях Розенберга)!
Рядом со мной сидела красавица Эмили. Она грела душу, а костер – тело. Мы здесь как будто подростки, которые оказались в лагере выходного дня. Все это могло показаться спокойным