Семь. Евгений Пышкин

Не хочу отпускать их. Хочу смотреть бесконечно. Хочу молчать без конца. И больше никаких вопросов и никаких ответов.

      – Неужели не было? – вновь спросила она.

      – Ты знаешь… – И я осекся.

      Зубцы шестеренки цепляют камешек, они пытаются перемолоть инородное тело, но все бесполезно. Шестеренки заедают. Нечто подобное происходит в моей голове. Меня переклинивает.

      – Знаешь, есть вопрос. Серьезный. Ты должен ответить на него, каким бы он странным тебе не показался.

      – Хорошо, я отвечу.

      – Ты бы женился на мне сейчас?

      Странный и неуместный вопрос. Всё похоже на безумие, но я ответил:

      – Да.

      – Поехали.

      Куда? Я и так знаю, куда. Домой. Просто домой. Не оглядываясь, не думая.

      Я запустил двигатель, и мы покинули кладбище.

      – Жень, погоди, ты же хотел поставить машину на зиму?

      – Хотел, да расхотел. – Я вспомнил полицейского и его странный жест.

      – Почему?

      – Потому что я…

      Проглотил конец фразы.

      Я слежу за дорогой, боковым зрением замечаю пристальный взгляд Оли. Что несет взгляд? Я не знаю. Если есть мечта, хоть какая-то, надо ее воплотить. Если нет мечты, что мешает помочь осуществить ее для другого?

      Впереди появляется знакомая машина. Она все также стоит на обочине. Полицейские, видимо, сидят в авто. Я приложил пальцы к виску и отдал честь.

      – Жень, ты чего? – спросила Оля.

      – Сейчас расскажу…

      И начинаю рассказывать историю длиною в жизнь. Жизнь бесконечную, порой никчемную, в которой вот эти полицейские есть единственный интересный эпизод. Но с этого момента все будет иначе?

      Склероз

      Когда это случилось? В выходной? Вроде. Не помню точно. Такой бардак в голове, что мама не горюй. Причем в последнее время. Раньше ничего так, лежало в мозгу по полочкам. Тапки напялишь, шлеп-шлеп, шлеп-шлеп и – нужная вещь у тебя в руках, образно выражаясь. Сейчас же, будто твою голову вместо белья прополоскали в реке. Эх, старость – не радость.

      Вспомнил! Была суббота, восемь утра, настало время утреннего чаепития. Как понял через несколько минут, безумного чаепития. А ведь грозы, точнее легкого помешательства, вначале ничего не предвещало. Я вылез из норы, то есть из постели, потянулся и, поднявшись, протопал на кухню. Там заварил чая покрепче и отправился в кабинет чем-нибудь заняться: почитать книгу, телевизор посмотреть – свежие трупы в новостях. Чтоб кровь взбодрить. Выходной же.