Прорицание вёльвы. Феномен скандинавской поэзии. Серия книг: Скандинавская мифология
нарицательное слово становится именем собственным. В качестве примера можно привести пример бога Бури – деда Одина. Изначально, под словом Búri подразумевалось слово «источник» или «родитель», и вероятно, что эти слова не являлись именами собственными. Лишь после трансформаций языка и спустя какое-то время становления мифологии, оно превратилось в имя собственное.
Возможно, что Brimis являлось хейти Имира, но есть вероятность, что «ór Brimis blóði» является древнейшим кённингом, который потерял свой смысл и вместо «Brimis» здесь должно быть слово, олицетворявшее прибой или море. В таком случае можно перевести это предложение так:
– Кровавый прибой. (Что опять же отсылает нас к Имиру).
Возможно, что в этом предложении было использован так называемый «обратный кённинг», где словосочетание «кровавое море/прибой» подразумевает под собой кровь Имира.
Что же касается предложения «ok ór Bláins leggjum», то тут дела обстоят еще намного интереснее. Во-первых, слово leggjum в древнеисландском означает не кости, а ногу, или в более широком смысле – конечности. Во-вторых, большинство лингвистов, перевело имя Имира «Bláins», как слово «Синий» или «Темный», что, по их мнению, является хейти первочеловека, и характеризует его, как инеистого великана. Вообще это слово действительно используется в древнеисландском:
– blá·eyg (ð) r (голубоглазый)
– blá·kápa (Синий плащ)
– blá·maðr (Черный человек, негр).
И соответственно Bláinn, может быть хейти Имира, в значение «Синий человек», а родительный падеж этого слова будет Bláins. Ученые до сих не могут обосновать этот хейти по отношению к Имиру, пожалуй, единственным толкованием этого слова может быть цвет синего инея, который был покрыт этот первочеловек. Не стоит забывать и то, что Имир являлся предком всех инеистых великанов.
Тело всего видимого мира было сотворено из тела Имира, имя которого родственно индуистскому Яме. Эта легенда перекликается с греческими орфическими легендами о сотворение мира из Диониса, и индуистским мифом о происхождение вселенной из тела Пуруша.
Однако стоит вспомнить и то, что сама песнь, судя по палеографии поэмы, была сочинена в середине X века, на рубеже языческой и христианской эпохи, а записана эта песнь спустя (минимум) три века. Скорее всего, судя по аллитерационному стиху и построению предложений, изначально поэма была представлена устно и лишь затем она записалась на бумаге. Возможно, «Пророчество Вёльвы» проходило несколько редакций и Королевский кодекс (ок 1270 года) лишь одна из редакций кодекса, дошедших до нас.
Дело в том, что слово Bláinn может восходить к норвежскому bleime (волдырь, язва, припухлость) протогерманскому *blajinǭ или *blajjinǭ (раздуваться). Если это действительно так, и переписчик рукописи ошибся в созвучии слов, то очевидно, что речь идет о раздувшемся трупе Имира и это хейти вполне могло подойти к первочеловеку.
Однако, если вспомнить, что некоторая часть «Прорицания Вёльвы» перекликается с «Вессобрунской молитвой», можно аккуратно выдвинуть