чистыми, только так. Как решите этот вопрос, дадите знать!
Мы быстрой походкой и не оборачиваясь покидали заведение, а я спиной чувствовала раскалённое удивление и две отвисшие челюсти, что провожали нас взглядом, в этом нет сомнения, никто за время их карьеры не осмелился ставить им свои условия и уходить не попрощавшись. Ради должного стоит и отметить, что ни одна мать не могла бы так искусно продать своего ребенка, только она – мама моя.
Она предложила посидеть где-нибудь, а потом проветриться, я только помню, что слышала ее слова как из туннеля – эхом. Я не понимала, что стою на распутье и не видела в ее действиях преступления, но равнодушной и расслабленной я быть не могла. Меня что-то начинало видимо по немного калечить в тот день, или же я попросту не хотела знакомиться с правдой, хотя до сих пор и не узнала – существует она или нет. Я видела семьи гуляющие по городу – заботливые мамы, поправляющие панамки на курчавых головах, отцов покупающих мороженое. Все они казались из другой реальности, люди которые после отпуска вернуться домой. Матери которые не лечат зубы дочерям, для того чтобы улучшить их товарных вид, те которые не будут назначать суммы за ночь с шейхом, те которые будут готовить своих дочерей к экзаменам и выпускному. Я не видела той жизни после, после того как маме пришло сообщение, что другая сторона принимает ее условия. Моя реальность после стала меняющимися фрагментами калейдоскопа, меня поместили в пластиковую трубку создав полный вакуум и изоляцию от реальной жизни. Я стала одним из ярких кристаллов, сменяющийся другими. Я была как и говорила мама – жемчужиной добытой со дна моря – была, но так ненадолго.
Ольга прислала сообщение буквально через пару часов после нашей встречи, там было написано что мы получим ту сумму на которую претендуем – чистыми. Мама выдавила ироничный смешок и радостно потерла руки.
– Откуда ты знала, что они согласятся? – спросила я.
– Для этого не нужно обладать даже особой логикой. Товара на рынке много, а штучного нет, а ты единственный экземпляр.
– А вдруг они обманут, как им вообще можно верить?
– Зайка, мама не дура…
– Я и не говорю, что ты дура.
– Мы ещё во время переписки усвоились, что деньги вперёд, только так.
Мы шли вдоль променадной дороги, с залива дул ветер пришедшей с сумерками, город понемногу кутался в темный покров. На своих плечах я уловила вечернюю прохладу и пожалела что не захватила джинсовую куртку. Мама шла уверенным шагом, чуть опережая меня, словно она и вовсе идёт одна. Что она чувствовала в тот момент, о чем думала и чего желала, волновали ли ее мои чувства и переживания, и были ли они у меня в тот момент – я и до сих пор понять не могу. Что вообще могут чувствовать матери которые продают своих дочерей в наложницы, и много ли таких? Терзала ли ее хоть мимолетная неуверенность, может она и вовсе хотела передумать и отменить сделку, жалела ли она по ночам о содеянном, и понимала она на что шла? Десятки вопросов будут кружиться у меня в голове спустя время, я порой буду выдавливать из