а потом почти бегом направилась самой короткой дорогой до клуба.
Взбираться по высоким ступенькам ей постоянно что-то мешало: то пластинка, которую она держала под шубой, то валенок, выползающий из-под косынки, то платье. Оно было очень длинным постоянно цеплялось за валенки, так что приходилось придерживать подол. Уже поднявшись, Маруся вдруг поняла, что внутрь зайти сама не сможет. Дверь была слишком большая и тяжёлая. Она всегда кого-то просила открыть её. Но теперь эту дверь предстояло отворить без помощи взрослых.
Тут на крыльцо вышли покурить поселковые парни. Они остолбенели, увидев маленькую «красавицу». Маруся догадалась, что теперь незамеченной ей на танцы не проскочить, и уже хотела повернуть обратно. Но один из парней взял её на руки, занёс в клуб и поставил в самый центр танцплощадки.
Включили свет. Всё ещё играла музыка, но никто уже не танцевал. Общее внимание было обращено на чудо, которое стояло посреди фойе. Никто не знал, кто это и зачем оно здесь. Через минуту танцплощадка наполнилась смехом. Казалось, что смеются даже стены клуба. Маруся понимала, что смеются именно над ней, только не понимала – почему. Ведь она всё сделала вроде бы правильно.
Ей захотелось скорее уйти отсюда, но мешали окружившие её парни и девчата. Спасла Люба, которая быстро оделась и, растолкав толпу, подхватила сестрёнку и понесла к выходу. У Маруси из-под шубы выскользнула пластинка с отпечатком ее губ. Это вызвало ещё одну волну смеха.
Любе было стыдно, щёки её полыхали. Не говоря ни слова, она очень быстро донесла до дома барахтающуюся Марусю. Вошли в дом. Сначала Люба сняла с Маруси шаль и убрала её «причёску» – валенок, изображающий шиньон. Потом заставила Марусю, не снимая шубы, смыть с себя весь макияж. И только когда Маруся стала снимать шубу, Люба от неожиданности даже присела.
– Что это? – тихо спросила она сестру, указывая на платье. – Что это?! – теперь уже закричала Люба и побежала к шифоньеру.
– Маруся, что ты натворила! – кричала Люба. – Что я теперь маме скажу?
Она сдёрнула с вешалки остаток своего платья.
– Маруся, это же было моё самое лучшее платье. А теперь что? Вот спасибо, сестрёнка. Вот прямо большое спасибочко!
– Люба, ты же его всё равно не носила, а теперь у меня будет платье, а у тебя – юбка. И ты её будешь носить.
– Что? Юбка? Ну уж нет, носи теперь сама такую юбку! – и Люба бросила испорченную вещь прямо Марусе в лицо, а сама разрыдалась, закрыв лицо руками. – Знаешь ты кто? – продолжала через всхлипывания ругаться Люба. – Ты чучело! Ты просто огородное чучело. Теперь все ребята будут смеяться надо мной. А тебе хоть бы что. Стоишь тут, улыбаешься.
Марусе стало обидно, но она не заплакала. Она пошла сняла шубку и платье. Ей теперь стало понятно: всё, что она сделала, совсем неправильно. И девочка искала способ загладить свою вину.
Сначала Маруся подошла к сестре и стала гладить её по голове. Она молчала, потому что ещё не знала тех слов, которые