очень резко зашипел.
Меня схватили под руки, так что я испуганно закричала:
– Не трогайте меня! Мамочка!
Под мои громкие вопли и не очень активные сопротивления меня потащили через весь лагерь. Сопротивлялась я не сильно, мне хватило утреннего шествия по нашему лагерю. Так что сейчас я лишь громко ревела, старательно кривя рожу и обещая всем удивленным металлическим чудовищам, что маменька их накажет. Привели меня к группе пленных селян, там и оставили почти с радостью.
– Дитя, ты откудова? – спросила сразу дородная старушка, перепугано на меня взирая.
Я осмотрела всех селян и про себя отметила, что осталось их мало, причем в основном бабушки и дедушки.
– Оттудова, – ткнув пальцем в небо, отвернулась от охранявшего нас отряда из пяти металлических гадов. Бабка испуганно пискнула, удивившись тому, как я сразу стала серьезней. Остальные бабушки и дедушки с интересом обступили меня со всех сторон.
– Молодых давно уже забрали, еще в первый день, как деревню захватили. Ты чья будешь, девка? – спросил дед, смотря на меня с прищуром.
– Своя собственная! – ответила ему, гордо вздернув подбородок, на что дед улыбнулся и многозначительно выдал «наша».
– Куда их забрали? – спросила я тихо у бабушки.
– Да кто же знает, деточка. Там дети мои были, внуки и всех забрали, – у нее на глазах выступили слезы, – Знать бы, живы хоть.
Сердце сжалось от боли, а ведь я тоже не знаю, как там сестры и отец. Война приносит в жизнь страх, что останешься совсем один, а всех, кого ты знал и любил, просто не станет. Я обняла бабушку, поддавшись порыву, и лживо пообещала надежду, сказав старой женщине, что все будет хорошо. Врала себе, ей и остальным, но это ложь во благо, падать духом в неволе все равно, что умереть.
– Чего они вас тут оставили? – спросила, разомкнув объятия.
– Да кто же их знает, супостатов чертовых? – развел руками дед.
– А я слыхал, что их главный сегодня приезжает, ему, видать, обслуга нужна, вот нас и оставили, – заговорил другой дедок, он сидел на соломе, в таком почтенном возрасте держаться на ногах ему было утомительно.
– С собой, что ли, слуг не привезли? – удивилась немного.
– Здесь одни солдаты, мы за два дня их без амуниции пока не видели. Наши-то даже не воевали, сразу ушли за горы, как только тьма на горизонте показалась, – рассказала еще одна бабушка, сидящая рядом с дедушкой на сене.
– Из дома забрали, скот увели, детей увезли. Как жить-то дальше… – проговорила другая бабулька и, закрыв лицо морщинистыми руками, разрыдалась.
– Ну что ты плачешь, Матрена! Живы дети, живы! Главное верить, Спаситель поможет! – поджал губы самый первый дедок.
– Тебя как величать, девка? – спросил он у меня сразу же.
– Любава я, дедушка. А вас как величать? – улыбнулась добродушно, меня всегда учили уважать старших.
– Дедом Тимофеем, я в нашем Желобке сельским старостой был.
– Меня Любой величать, девочка, – представилась добродушная старушка, а за