не понимал такого исхода. Получилось – начал заново ходить. Ну так и ходи в своё удовольствие. Зачем лезть туда, где один раз уже получил такую страшную травму? Может я просто не обладаю такой силой духа, как герои просмотренных фильмов?
Похоже, действительно нет. Так как занятия на брусьях приводили меня в полнейший ужас. Поначалу не получалось даже как следует опереться на деревяшки. Руки совершенно отказывались держать тело. Да и нечему там держать было. Мышцы не успели нарасти. Кожа и кости. Целыми днями я пытался вновь и вновь. Обливаясь потом, то и дело падая и ставя синяки об осточертевшие деревяшки. По вечерам болело абсолютно всё. А пробуждения, к сожалению, не приносили свежести в тело. Лана старалась изо всех сил помочь мне, но не понимала с какой стороны подступиться. По истечении второй недели, как мне показалось, даже свет от её ладоней стал более тусклым.
Совместно с Ши’фьеном было принято решение ненадолго прервать занятия, чтобы дать отдохнуть моим костям и набраться сил Няне.
Занятия мы прервали, но вот массажи никто не отменял. Так что Лана по-прежнему приходила и пропускала меня раз за разом через каток имени себя.
Воспоминания о фильмах, где герои восстанавливаются после травм, навеяли мне кое-какие мысли. Я решил не терять времени, пока выдался небольшой отдых. В дополнении к брусьям, я попросил установить перекладину-турник. Ну как попросил… Возникла заминка, ведь внятно изъясняться я не мог. Но истратив некоторое количество нервов, как своих, так и Няни, сумел с помощью мычания и деревянной жестикуляции выпросить пишущие принадлежности.
Бумага была непохожа на Земную. Жёлтая и такое впечатление, что вся мятая. Будто на неё обильно справили нужду, а затем высушили. Рисовать на ней предстояло грифельным толстенным карандашом. Папаша верно рассудил, что давать перо, чернильницу и нормальную бумагу – значит переводить зря материалы. В этом я был с ним солидарен.
Я был усажен за стол, куда Няня выложила всё необходимое. Далее орчиха уселась в кресло и принялась молча наблюдать за моими действиями.
Я попытался взять карандаш привычным движением, то есть зажав тремя пальцами. Большим, указательным и средним. Ожидаемо возникла проблема. Мелкая моторика совершенно не восстановилась и в пальцах не хватало ловкости удерживать карандаш, а тем более изображать что-то. Промучившись некоторое количество времени, я уже было хотел запустить треклятым карандашом в стену. Видя мои мучения, Няня встала со своего места и, взяв у меня карандаш, переложила его в моей ладони так, будто я держу нож лезвием вниз.
– Давай пока так, – сказала Няня, – я буду помогать сжимать кулак. А ты выводи то, что хочешь изобразить.
Благодарно кивнув, я начал потихоньку изображать настенный турник.
– Это для чего? – Задала уточняющий вопрос Лана.
Я начал хлопать себя по рукам в районе бицепсов, пытаясь изобразить большие мышцы.
– Понятно, – кивнула Няня, – укреплять руки.
Через пол часа и несколько