что я собираюсь или не собираюсь сказать, основанные непонятно на чём. Олдридж и страх кажутся мне несовместимыми вещами, и я без понятия, как всё это может быть.
– Спросить разрешение или что-либо ещё означает получить отказ. Для меня одно подразумевает другое. Иногда лучше не спрашивать и не задавать вопросов. Порой это невольно приводит человека к политике избегания. Так вероятность услышать что-то нежелательное гораздо меньше.
Он говорит это так, будто уже спрашивал, старался вести себя правильно и проявлять терпение, а в итоге лишь получал совсем не то, к чему стремился, чего хотел и желал, или, по крайней мере, видел, как другие сталкиваются со всем этим по его вине. Напрямую или же косвенно. Из-за его решений, слов и поступков, потому что ему случалось отвечать или действовать в разрез с мечтами, надеждами и чаяниями окружающих, перечёркивая их раз и навсегда.
Но за твёрдостью голоса, словно говорящего мне, что урок усвоен, и ошибок больше не будет, скрывается самая настоящая и подлинная уязвимость. Я улавливаю соответствующую тональность в речи и вижу всё по глазам, частично скрытым в тени из-за угла, под которым на лицо падает льющийся сверху свет. Тем не менее, для меня это во многом дикие слова. Если они хоть сколько-то правдивы и достоверны в том, что касается того, как Олдридж относится к жизни и воспринимает её течение, то я не уверена в нас с ним. Вдруг он так и будет делать что-то без оглядки на моё мнение? Станет диктовать мне собственную волю? И в конце концов подчинит меня себе, как самостоятельную и цельную личность, в результате чего я перестану ею быть?
– Я так не могу.
– А, по-моему, тебе нравилось.
– Что?
– Тебе нравилось, – с нажимом и словно вызовом повторяет он, смотря так, будто может и собирается раздеть лишь посредством взгляда. Оставляя пакет с едой на перилах справа от себя, Дэвид вдруг делает тот единственный шаг, что служил между нами незримой чертой, а теперь и вовсе заставил её исчезнуть. Холод становится только ощутимее и злее, как только Олдридж оказывается в непосредственной близости от меня, высокий, доминирующий, уверенный в себе и пахнущий лёгким морозом. Но, прижатая силой и желанием к наружной стороне по-прежнему открытой двери, я едва чувствую лёд одежды, тела под ней и ладони, опускающейся мне на шею, пока большой палец обводит нижнюю губу. Я нахожусь словно в прострации и ловушке, из которой даже не уверена, что хочу искать выход. Моё сознание будто под гипнозом, и следующие слова лишь усиливают ощущение истинной потребности, что сидит глубоко внутри меня. – Не трать время на напрасную ложь, Мэл. Я уверен, что ничего не изменилось. Мне достаточно лишь коснуться тебя, чтобы проверить.
Глава 9. Выстрел
Я тесно прижата к его телу одной рукой, пока другая захлопывает дверь. В ночной тишине этот звук слишком громкий, всеобъемлющий и внушающий опасность, словно выстрел. Но мне кажется, что, даже столкнувшись с ним в реальности, Дэвид не стал бы прятаться. Он скорее попытается спасти окружающих людей и закрыть их собой