Он каждый раз несёт какой-то бред, когда мы приводим ученика, но в этот раз что-то быстро туша выдохлась. – Андрий посмотрел на Незурима, который не отводил взгляда от одержимого.
– Ты подохнешь! Подохнешь! Подохнешь! Подохнешь! – Тихо бормотал про себя одержимый, а затем прокричал – ПОДОХНЕШЬ!
– Ладно, отцепляйте его, будем считать, что он прошёл.
Паладины сняли оковы и Андрий подошёл к юному ученику.
– Да ты у нас новый рекорд поставил! Демон от тебя сломался, ты у нас святой что ли в душе? Хахах. – Шутливо сказал инструктор. – А нам теперь нового искать похоже придётся? Ну да ладно.
Незурима повели обратно к выходу и тот посмотрел на Кальбина. Тот не разглядел ни одной эмоции. Ни волнения, ни страха, ни радости, ни злости – ничего, кроме обычного равнодушия.
– Это всегда было так, но в тот день я увидел и понял нечто большее о Незуриме.
Кальбин посмотрел на Авелона, подумав, что он зря предался воспоминаниям, но тот лишь молча ожидал от своего собеседника продолжения истории. – Инструктор прекрасно понимал, что делает. Он знал, что я сломаюсь. Любой сломается. Он хотел посмотреть, кто в коллективе готов встретиться с этим. Незурим тоже всё прекрасно понимал и из всех нас к такому оказался готов только он.
Однако же Незурим встретил беса не вместе с нами, – голос Кальбина стал пристыженным, – а вместо нас. И вместо меня, один… И он всегда во всех битвах делал также. Выходил первым.
– И поэтому ты просишь за него, так? Считаешь его акты самопожертвованием во имя других? Испытываешь сожаление к самому себе за то, что не можешь отплатить ему за всё то, что он сделал за это время для тебя и отряда? Или же делаешь это исключительно ради него? – Слова Авелона сочились скепсисом в отношении Незурима.
Казалось, что он ничуть не считает того не то что героем или благородным человеком, а даже хоть сколь-нибудь достойным хотя бы простого человеческого отношения. Кальбина смутило такое отношение, ему это было непонятно. Но простым людям и не дано понять грехоборцев, которые от своего приближения к ангельскому естеству, могут раскрыть силу принадлежавшего тем оружия. На этот факт Кальбин списывал всё, что не понимал в их поступках и распоряжениях. Грехоборцу виднее, как говорится.
– Или же впервые решил не полагаться на то, что мне виднее, избавляясь от нужды разбираться со сложными вопросами самостоятельно? Грехоборец ведь лучше знает, так ты думаешь?
Кальбин впал в недоумение. Ему на мгновение показалось, что Авелон читает его мысли, но вдруг понял, что тот достаточно проницателен, как и любой грехоборец, тем более по отношению к тем, с кем давно имеет дело. Но всё равно, Кальбину казалось, что не настолько проницателен. Он и правда имел привычку оставлять на совести вышестоящих чинов все неоднозначные поступки, которые приходилось совершать по приказу. Думать над этим ему не пристало.
– Что же, если ты так просишь, и это будет в моих силах, то кто я такой, чтобы противиться воле того, кто называет себя его другом? – Неоднозначно