но без атаки в спину не обошлось.
– Как это произошло?
– После битвы в зале мы продвинулись дальше, оказавшись на развилке. Мы пошли в одну сторону, всё было тихо. Потом мы услышали впереди одержимых, они нас тоже заметили, мы хотели отступить и занять оборону, однако сзади с другой стороны нас заметили ещё одержимые с другой стороны и мы оказались зажаты в тисках. Нам пришлось идти в атаку в одну сторону, чтобы не оказаться зажатыми. Второпях мы пробились в одну сторону, в которую шли, а потом приняли нагонявших нас одержимых, напавших сзади, однако в ходе этого действа нас осталось 9. Самое худшее началось, когда мы встретили первых одержимых, с которых предполагаемо всё и началось в Блестице. Они были в своём состоянии дольше всех, дошли до конечной формы и были крайне опасны, а мы были изрядно измотаны предыдущими стычками. Верхняя башня была заперта с нашей стороны, когда мы дошли до неё. В ней заперли знатных особ, которые скрыли одержимость своих близких, чтобы Церковь не узнала. Думаю, они боялись нас и методов священников при экзорцизме. Дверь была большая, больше похожа на ворота. Отряд уже был на пределе, потеря товарищей в бою давила всё сильнее, и все знали, что за запертыми накрепко дверями скрываются самые первые одержимые, самые худшие, а силы таяли на глазах. Из-за понесённых потерь и ощущения предстоявшего поражения они даже останавливали меня в попытках открыть дверь, говорили об отступлении. Мне пришлось повременить с открытием двери, отряд не был готов начинать очередной бой. Я объяснял им, что мы не можем вернуться в обратно, не выполнив миссию. Всё произошедшее было крайне тяжело для всех нас, мы стояли перед той дверью и понимали, что скорее всего нас ждёт смерть. Та самая дверь, которая нас от неё отделяет, будет открыта нами же. Нам удалось отпереть эти врата, а за ними… находились полностью воплотившиеся, но они не стали сразу атаковать нас. Они стояли, ожидали, свирепо дёргались и рычали на нас отвратительными нечеловеческими звуками, однако это было не само страшное. Ужас и напряжение витали вокруг и вот из их числа вышел один, наш кошмар во плоти, мы даже не могли подумать о таком. В теле одного из них был могущественный падший ангел. Он назвал себя Асмодеем.
– Сам падший ангел – искуситель? Ашмедай?
– У него много имён, называй как угодно. Ашмедай, Асмодей, Аэшма-дэва. Все его имена означают «Искуситель».
– Неужели в той крепости среди знати нашёлся человек, тело и дух которого могли выдержать могущество Асмодея?
– Но он не стал вступать в бой, иначе бы его не звали искусителем, а если бы вступил, то я бы сейчас с тобой не разговаривал. Это был кошмар во плоти, ужас заблестел в глазах паладинов, когда они узнали в одержимом Асмодея, отчаяние, что нам не победить. Он вышел и сам представился. А дальше… дальше…
Он ушёл в воспоминания, начав пересказывать события в точности, как он их запомнил.
Незурим опустил взгляд вниз и посмотрел на свои руки, держащие булаву, осознав, что он остался один. Нет, не сейчас,