так, туда-сюда. – Глаза Дэниела сверкнули. – В основном вожусь с рыбой.
– Рыбачишь или потрошишь?
С губ Дэниела слетел смешок – как будто он и впрямь мог возить туристов на рыбалку или работать на консервном заводе, как все нормальные люди. – Пожалуй, и то, и другое. Обычно просто ловлю и отпускаю. Зависит от того, какое исследование я провожу. – Когда они виделись в последний раз, Дэниел учился на втором курсе в Гумбольдтском политехническом. Единственный из всех ее однокашников, кто поступил в настоящий университет. – Рад тебя видеть. – Он потер ладонью затылок, словно пытаясь припомнить, сколько лет утекло со времени их прошлой встречи.
Шестнадцать.
– А что ты исследуешь? – Коллин сглотнула горькую слюну. Для Дэниела учеба всегда была на первом месте.
– Качество воды, содержание ила.
Она все еще живо помнила, как упрямо Дэниел отказывался опускаться на чужой уровень. В школе, полной Биллов и Чаков, его никогда не звали ни Дэном, ни Дэнни – всегда только Дэниел.
– Даже рыбные фермы не помогают – кижуч уже почти не нерестится, – сказал он. – Да и чавычи с каждым годом все меньше. – Дэниел опустил взгляд. – Я же вижу, что это значит для моего дяди. Он рыбачит с девяти лет – все, что у него есть, ему подарила река. Да не только ему, всему нашему сообществу. Людей от этого уже просто тошнит, – тихо признался он. – Это ведь не просто еда. Не просто заработок. Это вся наша жизнь, это то, кем мы всегда были, кем были наши предки сотни лет назад, понимаешь? – Голос у него зазвенел от напряжения. – Без лосося нет и племени юрок. А вода… – Он покачал головой.
– Что не так с водой? – Коллин наклонилась поближе, чтобы расслышать его голос, и ощутила запах ментола.
– Ну, для начала, ее слишком мало, – произнес Дэниел таким тоном, словно это было очевидно. – Все эти плотины и гидроузлы, которые понастроили вверх по реке: когда сбрасывают отработанную воду, лосось чуть ли не варится в реке заживо. И с отводом воды большие проблемы. Ты не поверишь, какой вред нанесла вырубка леса. Ручьи забиты илом, тени нет, вода такая теплая, что в ней купаться можно. А уж уровень загрязнения…
Он все говорил и говорил, рассеянно шаря взглядом по полкам – словно пытался найти на них некий предмет, который поможет проиллюстрировать его слова. Коллин с трудом сохраняла внимание, пытаясь поспеть за резкими поворотами его мыслей. Кожу начало покалывать, как от электричества – так близко они стояли с Дэниелом.
– Посмотрим, как рыба пойдет на нерест осенью. Но я сразу скажу: я бы из этих ручьев больше не пил, – закончил он. – Времена нашего детства давно прошли. Но люди редко беспокоятся о том, чего не видят, верно?
Коллин кивнула: слушала она только вполуха, постоянно отвлекаясь.
– Все еще живешь в Кламате? – спросил он.
Коллин почудился в этом неприятный подтекст: а как же наши мечты выбраться из этого захолустья?
– На севере города, – ответила она. – У Проклятого ручья.
– Серьезно? – Его