глаза, привычным движением поправив очки на носу.
– Я не очень представляю, как это будет выглядеть, – я бросил очередной пустой баллон в ящик. – Я, конечно, могу создать декорации, но как сделать так, чтобы они сочетались со всеми выступлениями, которые будут на мероприятии?
Стас задумался, но я прекрасно знал, что друг скоро даст ответ. Этот парень действительно был одним из самых умных людей, которых я когда-либо встречал, но он, отнюдь, не ботаником. Стас был очень весёлым парнем, добрым, всегда мог подбодрить, если человек нуждался в этом. Его внешность тоже была по-своему уникальна: выше меня на целую голову, худощав, карие глаза спрятаны за аккуратными очками в крупной круглой оправе, русые волосы привычно торчат в разные стороны. Ещё одной явной особенностью Стаса был его голос. В детстве после тяжёлой болезни он повредил голосовые связки. К сожалению, до конца голос Стаса так и не восстановился. Он разговаривает с лёгкой хрипотцой. По началу, я обращал на это внимание, а потом привык. Теперь даже не представляю Стаса без этой его, как он говорит, «изюминки».
– Пока не знаю, – ответил друг. – Но у меня уже назревает идея.
Я невольно бросил взгляд на Даньку. Казалось, он абстрагировался на какое-то время, как было всегда, когда он брал в руки гитару. Он наигрывал неизвестную мне мелодию, скорее всего, его новое сочинение.
– Как думаете, у нас получится осуществить задуманное? – Ромка расхаживал по гаражу туда-сюда. – Просто, подумайте сами, чтобы завоевать симпатию слушателей, нам нужна верная подача.
Ромка в своей манере пригладил пятернёй тёмные волосы. Он всегда так делал, когда думал о чём-то серьёзном.
– Нам нужна красивая история, – продолжил друг, – что-то, что заинтересует людей.
– Я знаю! – Ксюша Юркевич вскочила со старенького кресла. – Пускай Даня со сцены признается Лиле в любви. В шоке будут все!
Данька поднял на нас изумлённые глаза, а мы, с вою очередь залились смехом. Ксюша… Такая она у нас юмористка!
– Да ну вас! – бросил нам Даня.
– И то верно, Ксюш, – обратился я к ней, – зачем мучить нашего неисправимого романтика? Ему проще забраться к ней в комнату через окно, держа в руках букетик помятых жёлтых тюльпанов и кричать на всю округу о своей любви.
Не успел я начать смеяться, как заметил, что в меня со стороны Дани летит декоративная подушка.
Это рассмешило всех.
– Не давите на больное, – сказал Даня, снова перебирая пальцами струны гитары.
– Да брось, брат! – я закончил перебирать баллоны. – Рано или поздно ты должен ей сказать.
Друг серьёзно посмотрел на меня, и этот взгляд мне совсем не понравился.
– А ты бы сказал, будь на моём месте?
Молчание. Кажется, мои слова были лишними.
– Пойми, Дэн, даже, если я скажу ей о том, что чувствую, что это изменит? – в его голосе скользнули грустные нотки. – Она из богатой семьи, её родители очень влиятельные люди в нашем городе и за его пределами. Сама она привыкла ко всему самому лучшему. А я что могу ей дать? Ничего.
Данька