властность. Хотя одет он был скромно, как простой крестьянин, ни на кого из деревни он похож не был. И дело было не только в том, как он закинул край плаща через плечо, открывая взглядам ремень с притороченной к нему рукоятью меча. И не в том, что его волосы были длиннее, чем у кого бы то ни было из местных жителей, – они свисали почти до плеч, и он подвязал несколько прядей тонким ремешком, чтобы те не падали ему на глаза. Собственно, Акселю даже пришло в голову, что этот человек подвязал волосы, чтобы они не падали ему на глаза во время битвы. Эта мысль пришла к нему сама собой и ошарашила его только по размышлении, потому что это было скорее похоже на узнавание. Более того, когда незнакомец, широкими шагами направившись в гущу толпы, позволил руке соскользнуть на рукоять меча, Аксель почти физически ощутил особую смесь спокойствия, возбуждения и страха, которую могло вызвать такое движение. Пообещав себе вернуться к этим странным ощущениям когда-нибудь потом, он выбросил их из головы и сосредоточился на разворачивавшемся перед ним действии. Мужчину отличали от окружающих прежде всего осанка и то, как он двигался и держал себя. «Как бы он ни старался выдать себя за обычного сакса, – подумал Аксель, – этот человек – воин. И, вероятно, из тех, кто способен устроить великое разорение, будь на то его воля».
Двое других мужчин, вышедших из постройки, нервно топтались у него за спиной, и всякий раз, когда воин делал очередной рывок вглубь толпы, изо всех сил старались от него не отстать, словно дети от матери. Эти двое, оба совсем юные, тоже были подпоясаны мечами, в дополнение к которым каждый сжимал копье, хотя очевидно было, что они совершенно непривычны к такому оружию. Более того, они были скованы страхом и, казалось, не способны отвечать на слова ободрения, с которыми к ним обращались односельчане. Люди похлопывали их по спинам или потряхивали за плечи, а они в панике шныряли глазами по сторонам.
– Длинноволосый здесь чужак и пришел только на час или два раньше нас, – послышался голос Беатрисы у него над ухом. – Он сакс, но из дальних земель. Из болотного края на востоке, где, как он уверяет, он недавно сражался с морскими разбойниками[3].
Аксель уже заметил, что женские голоса зазвучали разборчивей, и, повернувшись, увидел, что Беатриса с хозяйкой вышли из дома и стоят у двери прямо у него за спиной. Знахарка что-то тихо говорила, и, дослушав, Беатриса сказала ему на ухо:
– Если я правильно поняла, сегодня один из местных жителей вернулся домой едва живой и с раной в плече и, когда его привели в чувство, рассказал, что они с братом и племянником, мальчиком двенадцати лет от роду, рыбачили на реке в обычном прикормленном месте, и на них напали два огра. Только вот, по словам раненого, это были не обычные огры. Они были ужаснее, проворнее и коварнее любого огра, какого ему прежде доводилось видеть. Демоны – именно так они их тут называют, – демоны убили его брата на месте, а мальчика, который был еще жив и пытался вырваться, утащили с собой. Самому раненому удалось спастись, хотя