массой среди болотных испарений… Но из того, что видел, Зон Меззамалех не записал почти ничего, и говорят люди, будто исчез он неведомым образом, а после него дымчатый кристалл сгинул в никуда».
Пол Трегардис отложил рукопись. Его снова что-то манило и завораживало, точно угасший сон или воспоминание, обреченное кануть в небытие. Побуждаемый чувством, которого он не анализировал и не оспаривал, Трегардис сел за стол и вгляделся в холодные туманные глубины сферы. Его захлестнуло предвкушение – настолько знакомое, настолько впитавшееся в некую часть сознания, что Трегардис даже названия для него не стал подбирать.
Текли минута за минутой; Трегардис сидел и наблюдал, как в сердце кристалла разгорается и угасает мистический свет. Мало-помалу, незаметно, на него накатывало ощущение раздвоенности, словно во сне, – в отношении как его самого, так и обстановки. Он по-прежнему оставался Полом Трегардисом – и, однако же, был кем-то еще; находился в комнате своей лондонской квартиры – и одновременно в зале в некоем чужестранном, но хорошо знакомом месте. Но и там и тут он неотрывно глядел в один и тот же кристалл.
Спустя какое-то время процесс отождествления завершился – причем Трегардиса это нимало не удивило. Он знал, что он Зон Меззамалех, колдун из Мху Тулана, овладевший всеми учениями предшествующих эпох. Владея страшными тайнами, неведомыми Полу Трегардису, антропологу-любителю и дилетанту-оккультисту, жителю современного Лондона, он пытался с помощью молочно-белого кристалла обрести знания еще более древние и грозные.
Каким способом он добыл этот камень, лучше вам не знать, а из какого источника – страшно даже подумать. Кристалл был уникален, подобного ему не нашлось бы ни в одной земле ни в одну эпоху. В его глубинах, словно в зеркале, якобы отражались все минувшие годы и все сущее – и все это открывалось взгляду терпеливого провидца. Зон Меззамалех возмечтал обрести посредством кристалла мудрость богов, что умерли еще до того, как зародилась Земля. Они ушли в бессветное ничто, увековечив свои знания на табличках из внезвездного камня; а таблички хранил в первобытном болоте бесформенный и бессмысленный демиург Уббо-Сатла. Лишь с помощью кристалла колдун мог надеяться отыскать и прочесть древние скрижали.
И теперь он впервые испробовал легендарные свойства сферического камня. Отделанная слоновой костью зала, битком набитая магическими книгами и прочей параферналией, медленно таяла в его сознании. Перед ним, на столе из темного гиперборейского дерева, исчерченного фантастическими письменами, кристалл словно разбухал и углублялся; в его мглистых недрах просматривалось стремительное, прерывистое кружение смутных сцен, летящих точно пузыри из-под мельничного колеса. Казалось, взору постепенно открывается самый настоящий мир: города, леса, горы, моря и луга проносились перед ним, то светлея, то темнея, как это бывает при смене дней и ночей в чудодейственно ускоренном потоке времени.
Зон Меззамалех