Тому было лет под семьдесят или около того. Седой благообразный старик, с тонкой тростью и бородкой клинышком, скорее походил на заслуженного профессора, чем на мошенника со стажем. Он был суховат и подтянут, ходил в хорошем костюме с орденскими колодками, и вообще выглядел очень солидно, хотя и без лоска. Пальто поношенное, норковая шапка вытерта, однако этим он еще больше внушал почтительность, поскольку вел себя с подчеркнутым достоинством. Натолкнувшись на его внимательный, изучающий взгляд, Борька смутился. Когда их представляли, Кака царственным жестом подал холеную руку, Борька ее неловко пожал. Старый мошенник, будто ему сделали больно, поспешно выдернул ладонь и недоуменно уставился на скрюченный средний палец. Возникла общая пауза, Борька еще больше смутился.
– Извините, – сказал он.
– Пальцы, молодой человек, это тонкий инструмент, – сердито сказал Кака. – Вы мне сустав вывихнули! Вот, смотрите. Что теперь делать?
Старик вытянул руку с растопыренными пальцами. Сконфуженный Борька смотрел на злополучный палец в расстроенных чувствах. Никаких повреждений он не заметил, но кто знает этих профессоров, ручки у них нежные.
– Ну! Что же вы?! – пробурчал Кака. – Дергайте!
– Что? – Борька не понял.
– Палец, говорю, дерните. Не в больницу же ехать! Вправить надо сустав.
Борька осторожно взял выставленный палец и легонько дернул. Раздался громкий стреляющий звук. Кака, так беспардонно подтвердив свое прозвище, смотрел без тени улыбки:
– Спасибо, молодой человек.
Слова эти утонули в хохоте присутствующих, а покрасневший Борька ответил:
– Пальчики музыкальные. Как бы кто не сломал!
Установилась выжидающая тишина.
– Подойдет, – Кака лучезарно улыбнулся. – В нашем деле характер хорошо. А вот внешность надо менять, рожа у вас бандитская, молодой человек. Вы где воспитывались, в тюрьме? Прямо мороз по коже!
Обстановка моментально разрядилась, и скоро Борька попал, можно сказать, под обаяние этой оригинальной личности. Кака проявлял о нем заботу гораздо большую, чем родной отец, чем вообще кто бы то ни было. Первым делом решили вопрос с жильем. Борьке предоставили отдельную комнату в студенческом общежитии, где он числился то ли дворником, то ли сантехником, хотя работать не требовалось. Комендантша, знакомая Парамона, была симпатичной женщиной с зелеными глазами, но ему намекнули, что приставать не надо, муж у нее такой, что голову на раз оторвет. Борька грезил Кариной, другие женщины мало интересовали. С Какой они встречались практически каждый день, и много разговаривали. Борька сам не заметил, как выложил историю всей своей жизни, от Митрича до недавнего времени, включая отношения с отцом и Кариной. Кака почти не комментировал его откровения, но слушал с неподдельным участием. Вскоре он стал Борьке чуть ли не самым близким человеком, и совершенно естественным образом они перешли на «ты», условившись быть дедом и внуком,