упоминаний нет. Так что, полагаю, отец Аристарх сам её и придумал. Известно, что ковчег с мощами был установлен на алтаре в качестве престола… Так что, если нам повезёт, возможно обнаружим и его.
– Полагаете, губернский музей заинтересует ящик с кучкой костей? – хмыкнул Марк. – Может быть, и не человеческих даже? Может быть, и не костей вовсе?
Синицкий молча пожал плечами.
Тем временем впереди показался просвет.
– Вон оно, село-то! – обернулся Назар.
Лес разом расступился, и взорам участников экспедиции предстала тоскливая картина бывшего села: жухлая трава, присыпанная сухой снежной крупой, наполовину обвалившиеся заборы, почерневшие кособокие избы, за ними – лес стеной, а над всем этим – низкое, обложенное тучами небо Северного Урала. Ни огонька в окнах, ни дымка из труб, ни голосов, ни собачьего лая, словом, ничего, что указывало бы на присутствие людей.
– Эх! – с горечью сказал Назар и сплюнул. – А ведь какое село было! Богатое село!..
– А вот и цель нашего путешествия! – сказал Синицкий, указывая на стоящее на взгорке бесформенное сооружение, в котором можно было опознать руины церкви. – Вези-ка нас, Назар, прямёхонько туда!
Путь до церкви пролегал через половину села. Колёса телеги месили ледяную грязь, а Назар беспрерывно вертел головой, будто чего-то опасаясь. Синицкий внешне был совершенно спокоен, но в глазницы окон всматривался внимательно, с прищуром. Марк сжимал рукоять револьвера. Почему-то тревожно было на душе: не покидало ощущение, что из каждого зияющего оконного проёма на них смотрят. Смотрят по-звериному: с опаской, но и с готовностью в любой момент вцепиться в горло. Всё-таки есть в опустевших домах что-то неправильное и нехорошее.
Назар подвёз их к церкви. Та представляла собой пятиугольный сруб центрального храма, к которому примыкал четырёхугольник притвора. До черноты потемневшие растрескавшиеся брёвна, узкие, как бойницы, окна, давно лишившиеся стёкол, обвалившийся купол.
– Семнадцатый век, – сказал Синицкий.
Назар, мельком глянув на спутников, быстро перекрестился. Никто ему ничего не сказал. Синицкий с Нейманом слезли с телеги, разминая затёкшие ноги и поясницу. Затем, взяв по электрическому фонарю и по керосиновой лампе, направились к паперти. Назар же остался привязать лошадь к остаткам церковной ограды и насыпать ей овса.
Поднявшись по прогнившим ступеням, Марк оглянулся и окинул взором панораму села. Отсюда, с холма, оно всё было как на ладони.
«Красивое, верно, было место!» – подумал он. – «А сейчас – бр-р! Как заброшенное кладбище…»
Они включили фонари и вошли внутрь.
– Это, Марк Наумович, самый что ни на есть настоящий храм-крепость! – сказал Синицкий. – Широкие оконные проёмы, наверняка, вырезаны позже, а изначально в стенах, скорее всего, были узенькие прорези – настоящие бойницы. Бьюсь о заклад, и подземный ход имеется! Если только не осыпался