по-моему, просто выкинет ее на помойку…
Джон покивал, выдерживая паузу. Потом снял очки, протер их краем рубашки и вновь надел… Внимательно посмотрел на Пола и, наконец, заговорил:
– Ты не справедлив к себе, мальчик. У тебя прекрасное эстетическое чутье. Как в живописи, так и в музыке. Так вот, Пол, – усмехнулся он, передразнивая интонации собеседника. – Только не говори об этом Стью. Но он стал лауреатом этого конкурса и получил премию. Шестьдесят пять фунтов!
Пол присвистнул.
– Столько ты, друг мой Бетховен, на своей музыке еще за все время не заработал, – продолжал Джон. – Между прочим, на эти деньги Стью покупает настоящий бас. «Хоффнер Президент».
Все. Последнее сообщение просто размазало Пола по стенке, сделало абсолютно бессмысленными все его претензии. Но тот и не расстраивался по этому поводу. Наоборот, вскочив, он запрыгал по комнате:
– У нас будет настоящий бас! Самый пренастоящий бас!
– Да! – поддержал его Джон в эйфории от того, как блестяще он провел защиту, казалось бы, безнадежного дела подсудимого Сатклиффа. – Бас будет!
В этот миг дверь его комнаты отворилась, и в нее заглянула Синтия.
– А свадьбы – не будет! – рявкнул Джон и помахал пальцем у нее перед носом.
К этому моменту «Каменотесы» перебрались из школы в художественный колледж. Его директор из уважения и доверия к Стюарту позволил ребятам взять в поездку принадлежащую этому учебному заведению аппаратуру.
Сидя на колонках в актовом зале, они ожидали автофургон. Тот самый, в котором собранной пройдохой Ларри Парнсом труппе предстояло в течении пятнадцати дней колесить по северо-восточному побережью Шотландии – Экоссу.
Ларри поставил обязательное условие: музыканты должны быть в одинаковых костюмах. Но ничего одинакового, кроме школьной формы, у них не нашлось.
Взвинченное настроение находило выход в том, как они восхищались купленной Стюартом гитарой. Она была светло-коричневой с черной пластиковой передней панелью, и это прекрасно сочеталось с их черными брючками и белыми рубашками.
Не меньшее уважение вызывала и ударная установка Томми Мура. Но это была «чужая» установка… А бас был «свой»! Он переходил из рук в руки, и они по очереди вставали с ним в эффектные позы.
Среди прочей болтовни всплыл и вопрос о названии.
– Слушайте, – предложил Стюарт, – может быть, хватит уже нам называться так по-идиотски? Ведь никого из «Куорри бэнк скул» среди нас уже давно нет.
– Это точно! – подхватил Джон. – Название надо новое. Только какое?
– Давайте, назовемся «Ливерпульские звезды», – предложил Пол мечтательно, но Сатклифф сморщился, словно откусил лимон, а остальные засмеялись и заулюлюкали.
– Да-а, мальчик, – протянул Джон. – С таким названием не рок-н-ролл играть, а опереточные арии петь. В доме для престарелых.
– Придумайте лучше, – обиделся Пол и стал с безразличным видом терзать бас-гитару Стью.
– «Большой Джон и морские волки», – изрек Леннон, не страдающий избытком скромности.
– Не