это давние поэтические опыты мистера Эверарда.
На этот раз расхохоталась мисс Картер.
– Догадываюсь, мистер Демойт развлекается. В таком случае я буду полагаться на вас. Могли бы вы показать мне его книги? Вы, надеюсь, не подведете? – Она произнесла это с такой холодной решимостью, что Мор вполне мог обидеться.
– Согласен! – радостно согласился Мор. Он не обиделся. – Я покажу вам все, что он написал. Не так уж много. Монография о восточных коврах, несколько статей о книжных раритетах, сборник речей, произнесенных на торжественных собраниях в школе. Это все очень давно публиковалось. Но Демойт страшно рассердится, если узнает, что я дал вам его книги.
– Я сохраню это в тайне.
На минуту на душе у Мора стало тревожно, ему показалось, будто он предает старика, но в то же время ему хотелось сделать одолжение мисс Картер, просьбы которой, как ему казалось, были вполне обоснованны.
– Что бы еще вы хотели увидеть? Может быть, изостудию? Там устроили выставку по случаю вручения наград. Думаю, работы еще не убрали.
– О да, с удовольствием. Я очень люблю творчество детишек.
«Странно, что она называет школьников детишками», – подумал Мор. И тут же понял, что видит в мисс Картер существо, куда более юное, чем его собственные ученики. Теперь их окружила прохлада леса. Они шли по лесной тропинке, усеянной солнечными бликами. Листва шуршала под ногами, и похрустывали сухие ветки.
– А мистера Бладуарда мы там встретим?
– Вы не хотите? В такой солнечный день мы его вряд ли застанем. Наверняка он повел учеников на этюды.
– Я с ним еще не встречалась, и мне как-то беспокойно.
– Он совершенно безобидный тип, наш Бладуард, разве что немного странный. Он в некотором роде первохристианин. Это влияет и на его воззрения в области портретной живописи. По его теории, надо либо возвращаться к византийскому стилю, либо вообще отменить портретистику.
Вот уже и изостудия показалась, длинное, не блещущее изяществом строение, бывшее некогда амбаром. Мелькали среди деревьев сборные металлические домики. Там размещались музыкальные классы, и оттуда доносились, растворяясь в летнем воздухе, звуки пианино и духовых инструментов. Мисс Картер вдруг остановилась. Видно было, что она смущена.
– Что с вами? – удивился Мор. – Не бойтесь. Я отсюда вижу, что в студии никого нет.
По траве, по жухлой листве они спустились к мощенному булыжниками двору и, пройдя по нему, подошли к дверям изостудии. Мор вошел первым. Запах краски ударил ему в ноздри, цельный, мастеровой дух искусства, сменивший легкомысленную мелодию, рожденную дуновениями ветерка и шуршанием листвы, сопровождавших их на лесных тропинках. В студии и в самом деле не было ни души.
– Путь свободен, заходите! – крикнул он мисс Картер, которая все еще стояла снаружи и, казалось, в любую секунду готова была упорхнуть. И вошла она тоже очень настороженно.
И тут же ее вниманием завладели живописные работы, приколотые к высоким, расставленным вдоль стен мольбертам. Она увлеклась рассматриванием