торговца, лишиться руки или отправиться на всю оставшуюся жизнь в Королевскую тюрьму за воровство.
Я был молод. Мать недавно умерла, пытаясь произвести на свет еще одного бастарда, и в борделе – в единственном доме, который у меня был, – решили: либо я буду сам себе зарабатывать на жизнь, либо мне придется уйти. Я отчаянно нуждался в помощи, в том, кто за перепачканным лицом и измученным взглядом разглядел бы мальчика, который может добиться большего, нежели того, что его ждало в сложившихся обстоятельствах. Я нашел своего спасителя и теперь, глядя в яростные серебристые глаза Осет, я подумал – не пора ли мне стать спасителем для кого-то?
Скорее всего, она шпионка, но даже если так – что за жизнь у нее была, раз она попала сюда? А теперь она привязана к столбу для порки, истекает кровью на песке, приказывая своему телу не показывать боли, и все это затем, чтобы шпионить за Орденом, члены которого убьют тебя при первом же намеке на предательство. Люди, у которых есть выбор, не попадают в такой кошмар. Люди, у которых есть надежда и будущее, не подписываются на то, что творится в Приюте. Нет, что-то с ней произошло, что-то еще происходит в Приюте, и я должен знать что.
Когда учитель прекращает пытку, ее взгляд абсолютно пуст. Пустота в ее глазах вгрызается в мою душу, но я продолжаю беспомощно смотреть, как учитель наматывает кнут на руку. Другие рабы подходят и отвязывают Осет от столба. Она едва держится, чтобы не упасть в обморок, и все же ее взгляд не отрывается от меня. И я наблюдаю за ней, пока ее не заносят в Приют. Ощущение, будто на мою грудь уселось какое-то чудище и отказывается уходить, но я не показываю эмоций.
Череп и Кость смотрят на меня, их стиснутые челюсти – единственный признак того, что они в ярости. Со стороны мы выглядим смертельно спокойными, как и всегда, но я могу сказать, что мои братья кипят внутри так же, как и я.
Рабы убирают кровь с песка, а Тиллео беззаботно объявляет, во сколько сегодня начнется пиршество. Члены Орденов расходятся по своим покоям, а мы с братьями встаем и непринужденно шагаем прочь – подальше от сегодняшнего бестолкового испытания и демонстрации ужасной, ненужной жестокости. Нам вслед смотрят чьи-то глаза, но я не обращаю внимания и не ищу их обладателя.
Мы идем по песку, солнце стоит высоко, и оно не знает жалости. Будто даже небесное тело над нами разгневано увиденным. Цитадель Тиллео будто подрагивает в жарком воздухе, кажется: стоит моргнуть – и огромное поместье исчезнет. Если бы от этого места так просто было избавиться.
Череп идет впереди и яростно откидывает створки у входа в шатер. Внутри он принимается возводить заслоны, чтобы никто нас не услышал. Кость прислонился к большому сундуку у изножья кровати и наблюдает за Черепом: руки скрещены на груди, глаза горят. Я беру бокал и опрокидываю в себя выпивку – может, это поможет справиться с яростью и хаосом в голове?
Череп не успевает прошептать последнее, наполненное силой слово заклинания, как Кость отталкивается от сундука и рычит:
– Что это,