них самые сухие, соорудил из веток что-то напоминавшее маленький вигвам американских индейцев и запалил его, положив снизу самые маленькие, тонкие обломки веток. Скоро этот каркас охватило пламя, после чего он начал постепенно рушиться и превращаться в горящую груду. Абид, сидя на корточках у костра, из которого летели искры, постепенно забывал о своей рухнувшей мечте уединиться от суеты и, глядя на освещенное светом пламени лицо пастуха, слушал его рассказы. Тот, наскучавшись в одиночестве, рад был поговорить.
– У нас много собак в стаде, – начал пастух вновь, – все породистые, крупные, клыкастые, с широкой грудью, берут именно таких еще щенками и выращивают для схваток с волками. Но братец, как бы там ни было, как бы мы этих больших, сильных и быстро бегающих собак ни называли «волкодавами», «тиграми», «львами» и так далее, собака не может победить волка, она просто не рождена для этого. Она смелая, если только при появлении волка недалеко стоит пастух с ружьем, выстрелом из которого он может убить волка в любую минуту еще до того, как завяжется бой. Волк, обычно, вблизи стада не вступает в бой с собаками, стремясь улизнуть от них, конечно, стараясь и схватить добычу, или же он убегает от собак до тех пор, пока стадо и пастух не останутся далеко позади. Вот тогда волк и бросает вызов собакам, приглашая их вступить в честный бой, без чьего-либо вмешательства. Собака может принять такой бой не всегда, тем более оказавшись одна, без других собак, без поддержки, ствола и палки хозяина. Она не приучена к этому и, наверно, от природы нет в ней такого свойства – любви к настоящему бою. Она может победить волка только с чужой помощью, но только не вдали от всех и не в одиночку. Еще, наверно, у нее нет чувства достоинства, свободы, смелости – она лишена всех этих качеств, свойственных волку.
Много лет назад я пас овец на другой стороне этой степи. Я был тогда очень молод, силен и уверен в себе, никого и ничего не боялся. Что может сделать мне волк, говорил я сам себе, неужели он сильнее меня? Я слышал, что в старину были такие смельчаки, которые ходили даже на тигра и медведя с голыми руками, не то что на волка. Было как раз лето, я лежал на зеленой траве, насвистывал песенку и смотрел на звезды, кажущиеся ночью более таинственными и удивительными, тем более, когда ты один, вдали от людей. Я лежал, ожидая наступления утра, чтобы перегнать стадо немного дальше, ближе к холмам, где можно найти не объеденные и не затоптанные другими стадами пастбища.
Вдруг все стадо – овцы лежали и дремали – пришло в движение. Все они вскочили и побежали, блея, будто до смерти испугавшись чего-то: одни в одну, другие в другую сторону. Я поскорее схватил свою палку, сделанную из кизилового дерева. Я понял, что на стадо напали волки, и пожалел, что не взял ружье. Мои прежние смелость и самоуверенность будто улетучились в одно мгновенье, когда я предположил, что волков, должно быть, несколько. И еще, учитывая ночное время, преимущество было на их стороне. Теперь вся надежда была на собак. Наши опытные пастухи не уставали хвалить их. Да еще я надеялся на свою тяжелую палку. Я бегал за стадом, которое стремительно носилось