первые птицы. Воздух был легок и прозрачен, небо украсилось тонкими белоснежными облаками, – одним словом, дух легкомыслия витал повсюду.
Дворцовая жизнь в эту зиму могла бы быть очень занятной и веселой, по крайней мере, до Великого Поста, но была безрадостной и однообразной. Из-за неопределенности положения в королевской семье праздники не проводились, а обязательные дворцовые церемонии были скучны и унылы. Придворные с нетерпением ожидали возвращения королевского посольства, направленного к папе, полагая, что, получив развод с королевой, его величество не замедлит жениться на леди Энни, и тогда свадебные торжества вознаградят королевский двор за печаль зимних месяцев.
В ожидании ответа папы необходимо было соблюдать все положенные внешние приличия, поэтому король редко встречался с леди Энни, но каждая их встреча вызывала оживленные толки при дворе. Знающие люди утверждали, что юная леди стала относиться к его величеству с большим вниманием, чем прежде, а король просто без ума от нее. Целыми днями из покоев Генрих доносились звуки игры на лютне, а временами – голос его величества, выкрикивающего какие – то стихи.
Генрих, действительно, был безумно влюблен в Энни. Впервые он понял, что такое любовь, и она охватила его целиком, лишив всех других интересов, покоя, сна, и даже аппетита – король заметно похудел за эту зиму.
Невозможность немедленно удовлетворить свою страсть приводила короля в неистовство. Все вызывало у него досаду; иногда он приходил в бешенство, иногда впадал в глухую тоску. Боясь окончательно потерять рассудок, Генрих часто выбегал в парк и бродил по его аллеям из конца в конец или сидел на своей любимой скамейке под вязом.
За долгие годы брака с Екатериной сердце короля охладело к женщинам: он испытывал к ним симпатию, влечение, легко завоевывал их и проводил бурные ночи, полные амурных забав, но любить женщину он был не способен, как ему казалось, ибо в каждой из них он находил что-то присущее своей жене. Но Энни была совсем не похожа на нее, решительно ничего общего, и счастье, поэтому, было возможным, несомненным и бесспорным. Мечтая о счастливой жизни с Энни, Генрих ясно представлял себе и своего сына, которого она родит ему, – король ни минуты не сомневался, что Энни родит ему наследника.
В таких мечтаниях Генрих проводил день за днем до тех пор, пока Хэнкс не доложил ему о полном провале переговоров с папой. Посольство еще не вернулось, и сэр Хью не прислал еще итоговый отчет, тем не менее, Хэнкс пришел с точным докладом о результатах его миссии. Король отрешенно смотрел на Хэнкса, сидя в пол-оборота на скамейке, и с трудом старался понять, о чем тот говорит.
– …Отказано, – слышал Генрих голос Хэнкса, доносящийся как будто издали. – Хотя сэр Хью исполнил свою миссию по всем правилам, с должным уважением к его святейшеству… Однако первый представитель папы выбросился из чердачного на второй неделе переговоров. Следующий представитель папы скончался от удара через месяц, прямо во время беседы с сэром