недоумением воззрилась на собственное отражение. Все-таки за несколько лет я успела основательно отвыкнуть от цвета волос, которым наделила меня природа… Колорист из салона постаралась на славу, устранив последствия многолетних и не самых удачных попыток преобразиться. А парикмахер оживила пряди, сделав аккуратное пышное каре.
«Какое чудо, малышка, сколько в тебе хрупкости, нежности! Прическа – в полной гармонии с твоей точеной фигуркой! А эти бездонные глаза… ты похожа на вспугнутого олененка! И нечего было столько лет издеваться над своей внешностью, – квохтала потом Дора. – Глаз не отвести, вылитая Одри Хепбёрн! Вся в меня!»
Если тетя и напоминала красавицу-актрису, то килограммов этак тридцать назад. А Дорин напор вспугнул бы не то что олененка – целый заповедник. Но в общем и целом мне оставалось не без удовольствия согласиться: темный цвет волос подчеркивал вишневый оттенок моих карих глаз, а новая прическа смотрелась модно и женственно. Кстати, яркий сарафан мне тоже шел. Эх, была не была, новый имидж – новая жизнь!
Победоносно тряхнув кудрями, я одним движением руки смахнула всю стопку «веселенькой» одежды в чемодан. Решено: на ближайшие три недели никаких тягостных размышлений о смысле жизни, зависти к чужим отношениям, досады на собственную незадачливость. Мы едем на отдых! И кто знает, возможно, Дора, обещающая мне море увлекательных приключений, окажется права и на этот раз…
– Итак, за новое начало! – вдохновенно провозгласила тетя и с такой силой стукнула о мой бокал своим, что вино чуть не расплескалось. – Ты отправляешься – ни много ни мало – в путешествие к самой себе. Познакомишься с интересными людьми, проникнешься духом творчества, поймешь, чего хочешь от жизни… Пора положить конец одиночеству, унылому существованию, заниженной самооценке, хандре! Да, не заладилась работа, да, развелась – пустяки, какие твои годы…
Таким бесхитростным образом весь вагон-ресторан узнал о моих метаниях, профессиональных и личных. В число неоспоримых талантов Доры входило умение обращать на себя внимание. Вот и теперь тост прозвучал столь громогласно и пылко, что на нас стали оборачиваться сидящие за соседними столиками. Кажется, пора перевести разговор с моей пропащей жизни на нечто более увлекательное. Тетя все уши прожужжала грядущим отдыхом, мифической Пегасовой бухтой и местным контингентом – сплошь богемой да талантами…
– Кстати, по поводу интересных людей… Кажется, в этом твоем «сногсшибательном местечке» концентрация гениев на квадратный метр будет зашкаливать. Мы ведь попадаем на какое-то литературное сборище, не так ли? – Мой отвлекающий маневр удался, судя по тому, что нарумяненные щеки Доры зарделись еще ярче. – А что же твой живой классик, неужели сподобимся пообщаться с самим Лазуревским? Слабо верится, что он удостоит нас вниманием…
Из уст Доры вырвался прямо-таки кошачий «фыр», столь громкий и негодующий, что окружающие снова принялись бросать в нашу сторону всполошенные