другое. Более того, мои поступки она тоже трактовала по-своему. Интересно, а с ровесницами и ровесниками мы тоже существовали в параллельных мирах?
Как же меня задело то, что в глазах собственного ребенка, самого близкого мне человека, я не такая, какой мне хочется быть! А ведь так часто приходилось себя контролировать, ломать, чтобы быть хорошей матерью. Досадно. Получается, могла бы и не маяться? Все равно оказалась бы во всем не права и много в чем виновата? Если честно, мне очень неприятно кудахтать по поводу разного восприятия прожитых бок о бок с Ариной лет. Все сильнее тянет написать правду: она лжет. Просто врет без зазрения совести. И картина мира у нее, попросту говоря, такая, какая ей выгодна.
Когда я окончательно усвоила, что дома ей хорошо, что уходить она не собирается, я это приняла. Не сразу. Хотелось остаться одной. Мне нужен был водораздел, чтобы прочувствовать, что я вырастила дочь. Я. Сама. Вырастила. Все по-настоящему – она может обойтись без меня. Какой-то второй подростковый период намечался – я жаждала самостоятельности, рвалась делать все, что взбредет в шальную башку, и ни перед кем не отчитываться. Да, еще с собственным замужеством кое-какие иллюзии донимали. Но время шло. Постепенно я смирилась. Затем обосновала сложившийся порядок вещей. И наконец, стала готова яростно его защищать как единственно верный. Нет, серьезно, почему человек должен куда-то перебираться из трехкомнатной квартиры в отличном районе, тратить деньги на заведомо худшее жилье? Почему он должен жить один, а не с мамой, с которой дружит? Зачем лишаться спонтанности бытия, когда можно взять и позвать друг друга на бульвар или в кино на последний сеанс? Двадцать первый век на дворе, кому как лучше, тот так и живет. Нам лучше вместе. А порознь не только хуже, но и глупее…
И тут произошло то, о чем Арина теперь сочиняет небылицы. Она, видите ли, резко захотела стирать белье по своему расписанию. Выбирать еду из той, что утром была приготовлена для толпы голодных клерков навынос и долежала до вечера. И главное, дать маме шанс устроить личную жизнь. Эта самая мама умоляла ее не пороть горячку и обсудить изменившуюся реальность трезво. «Что случилось? Ты же нормальная, объясни», – заклинала я. Дочь так и не призналась в своем романе. Я случайно услышала ее треп с подругой по телефону.
Мужчина предложил арендовать квартиру и начать жить вместе. Оплата аренды, еды и развлечений пополам. Ну, при мне действительно не стоило озвучивать такие условия совместного проживания. Я не ханжа, мальчики в качестве финансовых и бытовых партнеров часто оказываются надежнее девочек. И, если двое приехали с медными деньгами из тьмутаракани, этот вариант смущать не должен. Вопрос один: при чем тут секс? Ради него весь сыр-бор с равноправием нищебродов затевается? Уважающая себя и партнера женщина так низко опуститься не может. И вообще, зачем эта колхозная радость тридцатилетней москвичке? Поздновато экспериментировать. Все получилось так, как я зловеще предрекала. Неудивительно, что дочь предпочла скрыть от меня неполноценные отношения. Я решила излишней осведомленностью