Бытием натирать мозоли. Сборник статей. Юрий Иванов

груди огонь горит. / Но господин в английской шляпе / И кашемировом пальто / Ответил бедному растяпе: / – Ты говоришь щас не про то. / Я – состоятельный мужчина, / А ты сидишь и ноешь тут. / А в чём по-твоему причина? / Всему причина – честный труд… / Служу я в фонде „Трубный голос“, / И мне выплачивает грант / Миллиардер известный Сорос, / Когда-то нищий эмигрант…» («Судьбы людские»).

      Или облапошенное по всем позициям русское население РФ: «…Средь свободной Россеи / Я стою на снегу, / Никого не имею, / Ничего не могу…» («Судьба моей жизни»).

      Глухое недовольство низов поэт улавливал очень чутко и очень чётко писал об этом: «…Что не спишь упрямо? / Ищешь – кто же прав?/ Почитай мне, мама,/ Перед сном „Майн Кампф“. / Сладким и палёным/ Пахнут те листы./ Красные знамёна,/ Чёрные кресты./ Твой отец рабочий,/ Этот город твой./ Звон хрустальной ночи/ Бродит над Москвой./ Кровь на тротуары/ Просится давно./ Ну, где ваши бары,/ Банки, казино?..» («Колыбельная бедных»). Но поэт честен в своих выводах: сила солому ломит, и сила не на стороне окраин.

      Но просматривалось всё же противоречие в писаниях Вс. Емелина: странно было ожидать от автора, который восторженно принял подавление августовского путча 1991 г., участвовал во всей этой демократической суете и требовал расстрелять «красно-коричневую сволочь» в октябре 1993 г., – так вот, странно было всё же ожидать от него националистически-люмпенского взгляда на установившиеся порядки. Но это лишний раз подтверждает тезис К. Маркса о том, что бытие определяет сознание. Поскольку успехи контрреволюции, за которую наш поэт активно боролся листовками, баррикадами, стояниями у Белого дома, прошли мимо него, материального ничего ему не обломилось от новой власти. Но что было, то было: «А кто был прав? Поди пойми. / Такие хитрые загвоздки / Жизнь часто ставит пред людьми» («Судьбы людские»).