это, по опушке у самой деревни идти, да на дорогу прямо возле нее выходить – нас там как миленьких схватят, только и ждут.
– Сам намедни говорил, что ни шагу сюда не ступим. Ты как знаешь, а я не хочу быть разодранным на кусочки. Неужто тебе и брата не жалко, коли и его на верную смерть потащил?
– Сам знаю, – вновь потупил взгляд мужчина. – Своими глазами тело того авара видел… Но связанным у дерева и оставленным зверю али самому Лешему на истязание в качестве подношения мне хочется оказаться куда меньше, чем нарваться на него со свободными руками и ногами. Мы срежем всего лишь небольшой угол и выйдем к той части дороги, что подальше от деревни будет.
– А что, коли все же нарвемся на кого?
– Будем надеяться, что звери да лешие по углам не бегают, – вновь пожал плечами Деян.
Несмотря на все заверения мужчины о том, что глубоко заходить им не придется, лес, в котором путники решили скрыться от едва не настигшей их погони, постепенно сгущался, а спустя какое-то время стал и вовсе непроглядной чащей.
Путникам то и дело приходилось перешагивать через торчащие едва ли не на всю длину могучие, словно руки мифических богатырей, корни деревьев, лишь чудом избегая падения в очередной оказавшийся под ногами овраг. Тропы в этой части леса практически отсутствовали и до сих оставалось неясным, как и куда именно так уверенно двигался проронивший лишь пару слов с момента их неудавшейся встречи с охотниками Деян.
Солнечный свет уже довольно долгое время оставался неясным узором золотых нитей, вышитым на зеленом полотне плотно прижавшихся друг к другу пышных крон исполинских дубов и сосен, от чего повсюду витал запах сырости, которая, Лель был почти уверен, обычных людей уже могла бы пробрать до костей.
Оставленный за спиной, он мог без опаски разглядывать все, что встречал на своем пути, в попытках наконец понять, с чем именно они, теперь уже с куда большей вероятностью, собираются иметь дело.
Взвесив все «за» и «против», не без сожаления, в качестве основной причины напастей, свалившихся на деревню и ее обитателей, он все же выбрал Лешего, коих в лесах водилось не мало и чьи силы действительно позволяли натравить на докучавший ему народ какого-нибудь дикого зверя.
Однако даже эта версия не покрывала множества деталей происходящего и оставляла не меньшее количество вопросов, на которые он не мог дать ни одного точного ответа.
В целом, Леший был существом довольно двойственным. С одной стороны, в народе его причисляли к враждебной человеку нечистой силе, что, впрочем, часто не вредила кому-то целенаправленно и серьезно, а лишь подшучивала в своеобразной манере над незадачливыми гостями леса, оставляя у тех после неизгладимое впечатление. С другой – Леший представлялся людям справедливым и щедрым на дары хозяином леса, который и вовсе не станет вредить от одной лишь скуки, наказывая исключительно за ненадлежащее поведение в его владениях и проявление неуважения к их непосредственному хозяину.
Нередки были случаи, когда охотники или пастухи и сами искали с ним встречи, надеясь получить