ничего нельзя было прочитать.
– Я бы хотел спросить тебя… – мой голос звучал чуть выше, чем обычно, и это жутко раздражало, – … ты не хотела бы пойти со мной на зимний бал?
Всё, сказал. Гора упала с плеч. Весь предыдущий вечер я репетировал одну-единственную фразу. На самом деле приглашали всегда меня, а я только говорил: «да», «хорошо», «с удовольствием». Оказалось, это сложнее, чем выглядело на первый взгляд. Не просто сказать, но казаться при этом спокойным и уверенным.
– Нет, – ответила Марта ни чуть не смутившись.
Я открыл рот – хотел в голос удивиться, тут же постеснялся своей слишком откровенной реакции: она увидела, что я никак не ожидал отказа и теперь был ошарашен.
Смутился, щеки тут же покраснели.
– Ладно, – не зная куда себя деть, сунул руку в карман, другой растер шею и попытался увернуться от её взгляда. – Тогда я пошел. Пока.
Из малого зала я вылетел ветром. Лицо горело. Я злился. Почему нет? Почему я не спросил о причине? Духи! Я просто… просто… Хорошего слова чтобы отругать себя не приходило на ум.
Я всегда отличался собранностью, расчетливостью, умел мыслить здраво, а не сгоряча. Теперь что не так?
На самом деле я уже знал ответ на этот вопрос, но ещё не был готов признаться сам себе.
И ещё я никак не понимал, как Марте удается всегда держать себя в руках?
Я всегда считал чувства слабостью, зависимостью от другого. Уязвимостью перед всеми и отсутствие контроля над собой. Но Марта вела себя так, будто на голову выше моих неумелых поползновений, при том, что сама откровенно призналась мне. И все эти годы немого обожания служили тому доказательством. Я ведь видел её взгляды, улавливал отголоски чувств направленных в мою сторону. Я верил в их подлинность.
Так как ей удавалось сохранять спокойствие?
Я разозлился на Марту. Ещё не дошел до пустующего кабинета – там должно было пройти следующее занятие, на обеде в таком раздрае нечего было появляться, – как уже корил себя за то, что посчитал, будто Марта из-за своих чувств чуть ли не обязана сказать да, и радоваться моему приглашению.
Ну и кто я после этого?
Сам себе показался жалким, поверхностным, малодушным ловеласом возмутившимся отказом.
Я перестал злиться на Марту.
Стал злиться на себя.
Глава 7 Марта
Филипп позвал меня на бал. Он был таким милым, когда приглашал. Взволнованный, смущенный, трогательный. У меня от удовольствия засосало под ложечкой – никогда не забуду его открытый ранимый взгляд в этот момент.
Естественно, он хотел отблагодарить меня за помощь с огнем. Он почти сиял, когда заклинание ему удалось и, вдохновлённый собственным успехом, хотел поиграть с огненной стихией ещё.
У него всё получится, я не сомневалась. Но класть свою нежную шею на плаху общественного мнения из-за такого пустяка не стоило. Он был, конечно, слишком добр и, должно быть, хотел отплатить, однако я не могла принять этой жертвы.
Кажется,