хранившие экземпляры двухголовых саламандр и белых скорпионов-альбиносов в желтой желейной мумифицирующей жидкости; сверчков и тараканов, высушенных и нанизанных на нитку, висевших под потолком на гвоздях вместе с сухими куриными лапами и лебедой.
Довершала всё это великолепие кровать с резными набалдашниками в форме огрызающихся львиных голов, укрытая чёрным покрывалом, как и кресло напротив.
Предметы мебели были разделены небольшим столом у окна – такой же должен быть в комнате у Филиппа. Только вряд ли на нём стояли баночки с притиркой из жировых секреций жаб, сушеными крыльями мух, пюре из слизняков и тому подобные прелести.
От волнения я застыла соляным столбом. Пусть я была странной, но моя комната представляла собой истинное логово королевы червей – так в народе звали ведьму.
– Хочешь кого-то напугать? – вдруг спросил он.
– Да, именно! – и это не было пустым оправданием, появившимся так кстати. – Как ты понял?
Филипп пожал плечами.
– Интуиция. Так для кого такие декорации?
– Для остальных девушек.
– Достают?
– Уже нет. Так было только поначалу. Несколько раз проникали в мою комнату ещё на первом году обучения, портили одежду, писали на стенах, пачкали мебель. Вот я и разобралась.
– Ментально задавила?
– Скорее, взяла на испуг. Они даже приводили коменданта и ректора, но каждому мне удалось объяснить суть проблемы и моё оригинальное решение.
– Действительно оригинальное, – он поднял одну из баночек, понюхал и отпрянул, скривившись.
– Присаживайся, – предложила я, указав на кресло, когда повисла пауза.
– Я на пару часов. Потом исчезну, не хочу чтобы у тебя были проблемы.
Я улыбнулась. Хотелось сказать – оставайся навсегда, но я сдержала неуместный энтузиазм.
Филипп раскрыл свою книгу, я села на кровать и застыла.
– Если тебе неудобно в моём присутствии, я уйду.
От Филиппа не укрылась заминка.
– Нет, о своём задумалась.
– О девичьем?
– Точно.
Мы оба не сдержали смешки.
Я подняла оставленную книгу, устроилась поудобнее на кровати и продолжила читать.
За время, проведённое в библиотеке мы очень быстро привыкли молчать вместе и потому не испытывали никакой неловкости.
Удивительно всё-таки, что он не убежал с криками, оценив обстановку, и даже сам догадался, к чему всё это.
Филипп невероятный, – улыбнулась я, бросая время от времени вороватые взгляды поверх книги. Я видела, он тоже смотрел украдкой.
Глава 8 Филипп
Услышав причину отказа, я опешил. Поверить не мог, что столкнулся с такой самоотверженностью. Марта выглядела как угодно – сильной, странной, уверенной, чокнутой, непроницаемой, жуткой, – но не заботливой, а именно это она проявляла в моём отношении.
Но чему я удивлялся? Разве не она помогала мне все эти годы? Чего только стоили забитые