убедился, что никто не смотрит в их сторону, сторонщики молчат и заняты собой. Выходя из Лихой пяди, Голяшка наметил два пути поиска. Неизвестная девочка-самогонщица, кравшая ингредиенты. И зельевариус Шорох, удивительно не поинтересовавшийся, зачем Плантажу редкое зелье манипуляции.
– Внимание! Внимание! Жители и гости Зелёной долины! Слушайте наказы! – кричал глашатай на судной площади. – По наказу воеводы Гидона Навылет, городские ворота по-прежнему открываются раз в день. Вход строго через ритуал разоблачения, – толпа недовольно зароптала. – Чтобы скрасить скуку любимым подданным, наместник короля барон Бадьяр Широкий назначает на завтрашний день игрища, – люди оживились. – Тропа смерти и собаки!
Жители радостно закричали. Глашатай развернулся на небольшом выступе и поклонился лику короля, изображённому на столбе высотой в четыре этажа. Вместо того, чтобы осторожно спуститься, ловко спрыгнул, пользуясь родовой силой. Несколько стремительных кувырков в воздухе и эффектное приземление. В Сычигорье наступил синий день. Люди с голубыми глазами получили прирост ловкости.
Четыре высоких статуи, разбросанных по городу, служили жителям не только напоминанием о могуществе короля – в баронствах и Стороне стояло множество столбов поменьше – но и местом оглашения наказов барона и властной четвёрки. Залезть по почти голому столбу на мелкий выступ не простая задача, поэтому в глашатаи набирали людей синего рода. В обычные дни они не спеша карабкались, зато в свой день оттягивались по полной. Несколько прыжков вверх, чтобы забраться и один, чтобы спуститься. Громкий голос и отличная память были вторым условием статуса. Грамотность глашатаям запрещали, поэтому наказы запоминали наизусть. Кроме того, они имели право прикоснуться к статуям короля. Великая честь для Сычигорья. Никто не имел право касаться ни короля, ни его статуй.
Утром Тациту Волиусу не пришлось выдумывать оправдания. Книгочей через мальчика-посыльного передал извинения, что не успевает к завтраку, пообещав угостить обедом. К удивлению торгового доверителя, никто не расстроился. Вечером друзья собирались продолжить расследование, но утром синхронно изменили планы. Фелиция блаженила, Ратмир выглядел уставшим, а Люция и вовсе обрадовалась.
– Ох, я так рада, что мы перенесли встречу. По правде сказать, я плохо спала, – девушка стрельнула глазами в пестунью. – Думаю, время до обеда мы проведём у себя. Правда, тётушка?
– Да, милая, можешь поиграть, – ответила Фелиция, продолжая купаться в прошлом.
Таким образом, мужчины получили свободу на всё утро. Тацит не поверил выдумке о плохом сне, но привыкший к одиночеству потерялся в намёках Люции. Он видел, что интерес девушки не пропал, но не мог объяснить, зачем она захотела остаться наедине с пестуньей. Тацит скрытно проследил за выходом из увеселительного дома. Видел, как ушёл Голяшка, но Люция осталась внутри. «Тем лучше, – решил он. – Не пришлось врать, чтобы отлучиться по делам».
На судной площади ожидали Весту. Предстоял очередной суд народницы. Несмотря на перспективную девчонку с куклой, спасённую Ратмиром, Тацит собирался послушать споры. Следы