доктора, страху напустит… Да и напускать не надо – аборигены, они все заодно и против бледнолицых… В общем, сумеет! Ведь ни одно любовное свидание, даже если оно проводится в условиях максимальной конспирации, от челяди никогда не утаить. Греховными следами могут являться и измятые или испачканные простыни, и наволочки, и забытый в ванной комнате перстень, и чужие волосы в гребне хозяина, да мало ли что ещё, о чем может знать только прислуга!
Словом, за работу, Лёня!
Ну а если всё-таки консул – мой коллега, изучающий австрийца в плане вербовки, тогда что? Идея! Почему бы мне не опередить его, закрепив за собой права на Гольдмана… Кто-то же всегда старается сильнее!..
Короче, кем бы не являлся консул, если у него роман с доктором, мне ничто не мешает завербовать эту “голубую” парочку и заставить её работать на себя! Эстетствующих арийцев-извращенцев у меня на связи ещё не было!
Н-да, дела… Кто бы мог подумать, что в Непале, на задворках мировой цивилизации, можно обнаружить такую коллекцию из явных и тайных сотрудников спецслужб любой, даже “голубой” окраски?!
Стоп! А что это там доктор говорил о нашей с ним случайной встрече? Уж не путаете ли вы, герр Бруно, меня с кем-либо?
Ладно, надо дослушать выступление доктора до конца, а там видно будет…»
– Когда я прибыл чтобы освидетельствовать труп и составить заключение о смерти, – продолжил свой рассказ доктор, – я уже знал наверняка, что мне предстоит иметь дело с так называемым диалогическим видом самоубийства, это когда в конфликт потенциального самоубийцы включено ещё какое-либо лицо, которое, как правило, и является причиной психологического кризиса, корнем зла. В таких случаях уход из жизни совершается потерпевшим из желания вызвать к себе сочувствие или собственной смертью наказать обидчика. До конца доводится лишь небольшое количество таких самоубийств, и то чаще всего по несчастливому стечению обстоятельств: собирался припугнуть, но допустил либо передозировку, либо поспешность…
Что, кстати, и произошло с беднягой Альдо… Он накинул себе петлю на шею и повесился в столовой своей виллы в тот самый момент, когда там обычно появлялся мажордом, чтобы накрыть на стол. Мажордом замешкался в винном подвале и когда вошёл в столовую, было уже поздно…
О том, что я столкнулся именно с такой шантажно-демонстративной попыткой самоубийства, свидетельствовала и составленная покойным предсмертная записка, в которой он просил прощения за свой поступок, у кого бы вы думали? Нет, не у Господа Бога и не у своих родителей… Он просил прощения у своей возлюбленной!..
– Но при чем здесь итальянец и его возлюбленная, если мы собираемся выстроить линию обороны против русского! – перебил Гольдмана поляк.
– Послушайте, пан Каменский! – не выдержал консул. – Вы или молча выслушайте до конца доктора, или сходите проветриться, пока мы здесь без вас примем решение! – и, перейдя с английского на немецкий, Фогель грязно выругался и попросил Гольдмана продолжать.
– Надо