папа.
– Тогда эти шакалы заслужили то, что сделал с ними Рэнсом, что бы он там ни сделал. Может, он и хладнокровный убийца, чья душа будет гореть в аду, но я благодарен ему. Я и сам отделал бы этих мерзавцев, если бы только у меня были силы.
– Я не одобрила бы этого, как не одобряю и его действия, – заявила Гаррет, складывая руки на груди. – Член «комитета бдительности» ничем не лучше головореза.
– Собираешься ему сказать об этом?
Ее губы скривились в усмешке.
– Собираешься добиться от меня чистосердечного признания, папочка? У меня нет намерений вновь увидеться с мистером Рэнсомом.
Фыркнув, отец продолжил чтение газеты. Сквозь шелест переворачиваемых страниц донесся его голос:
– То, что ты не можешь посмотреть человеку прямо в глаза, когда лжешь, совсем не означает, что ты одурачила его.
Несколько следующих дней принесли с собой только нескончаемое раздражение и кучу тяжелой работы. Гаррет приняла роды у жены заведующего одним из отделов, вправила ключицу, продемонстрировала приемы малой хирургии, удалив неопасную опухоль, – и все это делала безразлично и рассеянно. Даже интересный случай ревматической эффузии коленного сустава не смог поднять ей настроения. В первый раз за всю жизнь у Гаррет необъяснимым образом стало исчезать ее восторженное отношение к работе, которая всегда давала цель и приносила удовлетворение.
Ей пока удавалось избегать ужина с Рейвенелами, ссылаясь на усталость после круглосуточного бодрствования у постели больного, но было понятно, что скоро последует очередное приглашение, и его придется принять.
Во вторник к вечеру, когда Гаррет собирала свой саквояж, готовясь к еженедельному визиту в работный дом, к ней пожаловал ее напарник по работе в клинике.
Хоть доктор Уильям Хевлок и не делал секрета из того, что выступал против решения Уинтерборна принять на работу врача-женщину, очень скоро стал ее наставником и верным другом. Мужчина средних лет с характерной копной седых волос и с крупной «львиной» головой – именно так по мнению пациентов и должен выглядеть настоящий врач, – он обладал потрясающим практическим опытом и авторитетным мнением, и Гаррет многому у него научилась. К его чести, Хевлок, несмотря на грубые манеры, был человеком честным и открытым. Вначале он противодействовал Гаррет, но затем стал относиться к ее хирургической подготовке в Сорбонне скорее с интересом, чем с подозрением, и даже принял ее методы антисептики, которым она научилась у сэра Джозефа Листера. Как результат, пациенты клиники на Корк-стрит показывали более высокий уровень выздоровления после операции, чем в других клиниках.
Доктор Хевлок появился в дверях подсобки с двумя мензурками в руках, наполненными золотистой жидкостью, и объявил, протягивая одну Гаррет:
– Я принес тебе порцию укрепляющего тоника.
Приподняв брови, она подозрительно понюхала содержимое, потом через силу улыбнулась.
– Виски?
– Не просто виски, это «Дьюарз». –