бумагой. Рэнсом потянулся к Гаррет, чтобы помочь ей обойти груду мусора, и она рефлекторно съежилась от легкого касания его руки.
– Вы можете не бояться моих прикосновений, – сказал Рэнсом. – Я лишь хочу помочь вам добраться до дома.
– Это не страх, – робко заметила Гаррет, поколебавшись с признанием. – Мне кажется, что стремление к независимости глубоко въелось в мою кожу.
Они двинулись дальше по тротуару, но прежде Гаррет перехватила его короткий выразительный взгляд, брошенный на докторский саквояж, и хмыкнула:
– Я позволю вам понести сумку, если вы заговорите со мной на своем родном языке.
Рэнсом резко остановился и с удивлением воззрился на нее так, что между темными бровями обозначилась морщина.
– Где я прокололся?
– Я уловила отголоски ирландского акцента, когда вы стали угрожать одному из солдат. А еще то, как вы прикасаетесь к головному убору… У вас это получается медленнее, чем у англичан.
– Мои родители были ирландцами, а вырос я здесь, в Клеркенуэлле, – буднично произнес Рэнсом. – Я этого не стыжусь. Но иногда акцент мешает. – Когда он заговорил на ирландском наречии, голос его изменился, зазвучал гортанно и еще более низко, лицо осветила улыбка. Детектива как будто подогревал изнутри медленный огонь. – А теперь, возлюбленная моя, что ты мне поведаешь?
Захваченная врасплох произведенным эффектом, который пронзил ее до глубины души, Гаррет не знала, что сказать, и, наконец, выдавила:
– Вы излишне фамильярны, мистер Рэнсом.
Его улыбка стала еще шире.
– Это плата за то, что вам захотелось услышать ирландское наречие. Придется смириться.
– «Возлюбленная»? – В полном замешательстве, Гаррет двинулась дальше.
– Воспринимайте это как комплимент вашему обаянию и красоте.
– Полагаю, это называется лестью, – твердо заявила она. – И, пожалуйста, избавьте меня от нее.
– Вы такая умная и волнующая женщина, – продолжил он, словно и не слышал ее. – И на всякий случай: я имею слабость к зеленым глазам.
– У меня трость в руке, – напомнила Гаррет, возмущенная донельзя.
– Вы мне ничего не сделаете.
– Может, и нет, – согласилась она, стиснув рукоять, а в следующий момент взмахнула своим оружием и обрушила на Рэнсома горизонтальный удар, не слишком сильный, чтобы не нанести серьезного увечья, но достаточный, чтобы преподать чувствительный урок.
Однако вместо этого, к негодованию Гаррет, она сама получила урок. Выпад был умело блокирован ее же собственным саквояжем, и опять она лишилась трости, а сумка грохнулась на землю, зазвенев содержимым. Не успев сообразить, что к чему, Гаррет снова оказалась в захвате Рэнсома, который прижимал трость к ее горлу.
– Вы заранее оповещаете, что намерены предпринять, дорогуша, – раздался у нее над ухом притягательный, теплый, словно виски, голос. – Это дурная привычка.
– Отпустите! – выдохнула она, извиваясь в бесплодной ярости.
Рэнсом не ослабил хватку.
– Поверните голову.
– Что?
– Поверните