что мы можем только попытаться понять. То, что вы не видите этого у себя перед носом, не означает, что их яд однажды не осушит и вас.
Выражение лица Леофвина не изменилось, поэтому женщина посмотрела на Лавинию.
– Какая жалость: такой красоте суждено угаснуть лишь оттого, что ты слишком глупа, чтобы прислушаться.
Всю нашу компанию передернуло: женщина совершила ошибку, сказав это, а Лавиния приготовилась плеваться ядом.
– Просто дай нам пройти, ведьма, – огрызнулась она, недобро сверкнув глазами. Она развернулась и схватила Леофвина за ворот, отчего во мне всколыхнулась злость. Он не отшатнулся от ее прикосновения. Не отбросил ее руку. Он просто позволил ей провести его на несколько шагов вперед, они почти прошли мимо Несущих Истину, когда девушка с поводьями снова заговорила.
Но не с ней.
Она наконец заметила меня.
– Не двигайся, девушка-фейри.
Я застыла, как и все остальные. Леофвин перехватил мой взгляд, а девушка тем временем направила свою лошадь сквозь нашу компанию. Ему пришлось отступить, чтобы пропустить ее.
Он не попытался помешать ей, даже когда ее кобыла оказалась настолько близко, что ее горячее дыхание сдувало короткие пряди волос с моего лица. Он просто стоял, его воротник все еще сжимала Лавиния, возница же прогромыхал вперед по тропинке.
Затем все они последовали за ним.
Бессмысленно дожидаться девушку-фейри.
– Ты, – проскрипела она словно старая ведьма, посмотрев на меня поверх плеча своей спутницы. Один мой вид: черные глаза и контрастирующие с ними волосы, такие заметные даже в тусклом свете, – как будто придал ей сил, и она выпрямилась в седле. Скрюченной рукой, которая искривлялась еще сильнее с каждым новым словом, она тыкала мне в лицо. – Ты станешь нашей погибелью. Ты проклята. Ты чудовище, отмеченное фейри.
Эти слова могли бы вызвать реакцию у кого-то другого, но я к ним давно привыкла.
– Слышала, что в деревне жила девушка, отмеченная фейри, но это было давным-давно. Я полагала, жители уже избавили тебя от страданий.
Я вздрогнула. На мгновение взгляд старухи метнулся к Асцилле, а затем к удаляющимся спинам Лавинии, Леофвина и других.
– Неужели никто не проверил ее? Вдруг она подменыш? Знаешь, как проходит проверка?
Ее взгляд снова переместился на меня, в нем не было ни капли дружелюбия, только ненависть. Ко мне.
Она наклонилась вперед. Слюна брызгала из ее перекошенного рта, когда она со всей жестокостью, отчетливо произнося каждое слово, сказала:
– Их подвешивают снаружи на всю ночь. Даже животные не трогают подменышей. Если дитя выжило, значит, это фейри и от него можно избавиться, пока оно не выросло и не осквернило все, к чему прикоснется.
С губ Асциллы сорвался едкий смешок:
– Скорее, человеческое дитя разорвут на части дикие животные или оно просто умрет от холода.
– Лучше уж так, чем позволить подменышу разгуливать среди нас, – без колебаний выплюнула в ответ старуха. – Говорят, кровь фейри голубого