боевики возобновили атаку. Их попытка прорваться с северного направления также захлебнулась. Потеряв несколько человек убитыми, боевики откатились на прежние позиции. Бой приобрел позиционный характер.
Окруашвили и Мирабешвили внимательно наблюдали за его ходом и остались довольны. Окруашвили опустил бинокль и бросил через плечо:
– Вано, я снимаю шляпу! Твои отморозки знают свое дело! Русские завязли по самые уши.
– Как бы они не перестарались, навалят гору трупов, воевать будет не с кем, – посетовал Мирабешвили.
– Не переживай, Вано, у Квициани этого сброда навалом. Теперь Москве не отвертеться, придется отвечать за рассадник международного терроризма, – с циничной ухмылкой заметил Окруашвили и заявил: – Пришла очередь моих бойцов поиграть в кошки-мышки с Квициани.
Его короткая команда – «Вперед!» – прокатилась по колонне.
За шумом боя она змеей проскользнула в Кодорскую долину и начала продвижение к оплоту мятежника Квициани – селу Чхалта. Первое боестолкновение грузинских коммандос с его арьергардом произошло у моста через реку Кодор. Мятежники, не подозревавшие о том, что являются пушечным мясом в грандиозной мистификации, задуманной в Тбилиси и Вашингтоне, оказали серьезное сопротивление. Заняв господствующие высоты, они не давали колонне продвинуться ни на метр. Окруашвили вынужден был пустить в ход спецназовцев. После нескольких неудачных попыток им наконец удалось выбить мятежников с позиций и расчистить путь для движения основных сил. Вслед за ними в Кодорскую долину, как в огромную воронку, стали втягиваться все новые армейские части Министерства обороны Грузии. В Тбилиси их лицемерно называли полицейскими силами, «призванными очистить территорию Западной Сванетии от международных террористов».
Спустя два дня после начала так называемой полицейской операции в Кодорской долине стало тесно от грузинских военных и боевой техники, а наблюдатели миссии ООН в Грузии по-прежнему не хотели видеть их в упор. На гневные обращения министра иностранных дел Абхазии Сергея Шамбы к руководителю миссии и генсеку ООН призвать агрессора к ответу звучали лишь невнятные заверения о приверженности миру.
К исходу 27 июля острие «грузинского кинжала» находилось всего в сорока километрах от абхазской столицы. Казалось, еще один бросок грузинской армии – и рукопашные бои начнутся на улицах Сухума. В городах и селах республики начались стихийные митинги. Волна праведного гнева катилась по Абхазии и набирала силу. Одни ветераны прошлой грузино-абхазской войны достали оружие из домашних арсеналов и сосредоточились для атаки в нижней зоне долины, другие, собравшись в Сухуме на площади перед президентским дворцом, требовали от Сергея Багапша немедленно вывести армию из казарм и двинуть на агрессора.
В Москве такой прилюдной пощечины и унижения перед своим союзником – Абхазией – не могли снести и, кажется, готовы были помочь ей и президенту Багапшу не только словом, но и делом. Но в какой форме, чтобы разбить вооруженную до зубов группировку грузинских войск, пользующуюся мощной международной