людей было слишком мало, а некоторых домов, вероятно опустевших, коснулась недобрая участь ничейного добра. Окна были заколочены, видимо заботливыми соседями, а земля вокруг них уже заметно приела тропинки. Болезнь ли, война или другое несчастье – в любом случае половина людей этого края пропала.
Так или иначе, их компании это было на руку. Охранников ночного покоя – невыспавшихся, а оттого злых стражей с факелами и топорами – было в разы меньше, чем положено для такого имения. Внутри же, насколько было видно, царил покой. За половину ночи – ни разу ни искорки от самой малой свечи. Нужно лишь дождаться рассвета, пересчитать слуг, снующих по утренним делам, и вернуться сюда следующей ночью еще раз, для надежности.
– Эй, Воесил, – раздосадованно прошептали сзади. Покрытый инеем, кое-как свернувшийся в клубок, с красной от мороза рожей, Ратибор больше походил на брошенного котенка, чем на планирующего налет вора. – Очень уж холодно! Пальцы не гнутся! Пошли, а?
– Да погоди ты, – отмахнулся он.
– П-пошли скорее. Нечего тут торчать больше!
Верхушек деревьев коснулась заря. Выжженное морозом небо вдруг посветлело, а затем из-за блестящих тонкой наледью сосен показалось алое солнце. Природа постепенно оживала от неожиданно неприветливой ночи: послышались осторожные скромные трели лесных птиц; внизу, кажется, зашевелилась просевшая от снега трава; недалекая деревня отозвалась криками петухов, затем собачьим гомоном и стуком ставней. Лишь курень так и остался стоять недвижимым. Стражники, макнув шипящие факелы в ведра, собирали пожитки и готовились смениться. Кажется, у ворот их ждало вдвое меньше охранников. Но даже это было удивительно, учитывая малую населенность деревень. Будто бы весь край собирался мужчинами, чтобы нести службу.
– Ч-что д-думаешь, В-воесил? – чуть громче нужного спросил Ратибор, дернувшись и осыпав на себя ледяную пыль.
Он поднял глаза на серое небо. Ночь миновала, и в вышине уже меркла полоса священного огня, не в силах бороться со светом солнца. Извечное знамение, что за всеми твоими поступками наблюдают боги. Суровые, но справедливые, они неустанно озаряют небосклон, напоминая людям о своей воле. Днем, конечно, огонь их пламени немного тускнеет, но и людям при белом дне куда реже необходимо напоминание, что творить дурные дела нехорошо.
Воесил поежился, но совсем не от холода, и поспешил отвернуться, прикрыть голову окаменевшим капюшоном. Он проклинал себя за преступления перед ликом предков, но ничего не мог поделать. Чтобы продолжать двигаться к первому берегу, ему нужны были деньги. И заработать иначе вечным странникам было невозможно. Во всяком случае, они никогда никого не убивали из корысти и подлости, лишь ради защиты.
– Думаю, что-то странное. Будто бы нет никого. Может, хозяин в отъезде? Тогда никто не заметит пропажи еще очень долго, можно остановиться неподалеку, прежде чем уезжать.
– Я п-про другое. Х-хватит-т, а? – бесцветный голос Ратибора выдавал смирение в усталости. – Пошли?
Первые