полным любви голоском повторил Тамиргуляев над ухом жертвы.
– Я не знаю, – последовал ответ.
– Ну конечно, – резиновый звук надеваемых хирургических перчаток.
Бретцель слегка дернулся, когда его анус намазали чем-то холодным и маслянистым.
– Чёрт, капитан, скажи, хотя-бы кто это! – потребовал Бретцель,
– Старший следователь Михаил Николаевич Дежнёв. Где он?
– А! Этот! Откуда мне знать? Он мне не докладывал!
– Ребят, выйдите, – приказал Анвар Тамиргуляев и бойцы в камуфляже затопали к выходу из спальни. Когда в белой как райское облако спальне остались лишь двое, капитан, звеня инструментами, выбрал какой-то один. К счастью Бретцель мог смотреть только в подушку.
– Значит, говоришь, не докладывал… – проговорил капитан самым нежнейшим голосом, – Это же замечательно, тогда я смогу доставить тебе ещё больше удовольствия…
– Послушай, капитан, я в натуре не просекаю где этот ментяра!
– Ну ты же не станешь отрицать, что знаешь человека с таким именем?
– Он ведёт моё дело. Он копает под меня. Я его знаю.
– Через месяц должен будет состояться суд по твоим делам и тебе светит реальный срок. Как минимум по первой части двести десятой статьи УК РФ. Создание преступного сообщества и тебе светит до двадцати лет.
– Да ничего бы он не доказал! – рявкнул в шелк подушки Бретцель. – Кто он такой? Обычный следак!
– Есть свидетели, что ты ему публично угрожал, – мурлыкал Тамиргуляев. – ты же вор в законе, ты же не станешь отрицать свой базар. А за базар надо отвечать, Виталя.
– Но я его не трогал! Он, что, заяву на меня накатал, старый говнюк? Ну теперь ему, точняк, крышка…
– Ну-ну… – неопределенно произнёс Анвар Тамиргуляев и бизнесмен Виталий Максимович Немчинов-Сердобский-Бретцель не сдержал душераздирающий крик…
На следующее утро, как только часы пробили девять часов, капитан Анвар Тамиргуляев сидел в кабинете заместителя начальника управления уголовного розыска Управления Министерства Внутренних Дел по Пензенской области полковника полиции Бориса Андреевича Заваркина и с выжидательным удовлетворением наблюдал как хозяин кабинета, специально придя пораньше, изучал поданные ему документы.
– Значит, говоришь, признался во всем? – задумчивость обволакивала холеное щекастое лицо Бориса Андреевича. Задумчивость озабоченная. Виски у полковника полиции Заваркина стали потеть сразу, как только он начал ознакомление с предъявленным Тамигуляевым отчетом. Полковничьи потеющие виски – самый плохой признак. Признак предстоящих сложностей с которыми придется разбираться.
– Признался, – подтвердил Тамиргуляев. – Вот чистосердечное.
– Знаю я твоё «чистосердечное». Давай-ка, рассказывай, как все было на самом деле. Долго его допрашивал?
– Не засекал, товарищ полковник.
– Но