на два лагеря: Головачев, Алексеев и Браилко признали свою причастность к группе «Борьба»; Сафонов, Лесевицкий и Лялин – не признали.
Первым «заговорил» Володя Браилко, но показания поначалу давал только на себя:
«Год тому назад примерно в декабре 1927 года я узнал о существовании «Социалистической группы Борьба». От кого узнал, сказать отказываюсь. С этого же времени принимал участие в ее деятельности, причем стоял всегда особняком. Деятельность группы выражалась в проработке исторических, философских, политических и экономических вопросов. В начале 1928 года, очевидно, был издан 1-й номер журнала «Борьба», который предназначался для домашнего употребления. Как он попал за границу, я не знаю, если бы я знал это, то самым решительным образом протестовал бы. Месяца через четыре-пять вышел второй номер, в нем была помещена моя статья «Против меньшевиков». В 1-м номере моей статьи не было. Кто писал в 1 и 2 номера, я не знаю. Кто персонально входил в группу, я тоже не знаю, сам я никого в группу не вербовал» [1:46].
Но на этом же допросе в показаниях Браилко наступает перелом, и он заявляет, что журнал «Борьба» печатал Головачев. Судя по всему, следствие шантажировало Владимира благополучием его жены Варвары, которая тоже была арестована.
«Вопрос о том, кто печатал №№ «Борьбы», мне был поставлен таким образом: было заявлено, что арестована моя жена В.И. Голубкова, которая подозревается в том, что она печатала на машинке эти №№. Тут же было заявлено, что другим участником печатания мог быть Головачев. И ввиду того, что моя жена никакого участия в печатании №№ не принимала и вообще не имела никакого касательства к группе, я принужден был реабилитировать невиновного человека, указав, что, по моим сведениям, журнал печатал Головачев» [1:46].
Но не только беспокойство о жене побудило Браилко отвечать на вопросы следствия. Узнав о повальных арестах участников и всесторонней осведомленности ГПУ об их деятельности, он посчитал глухое отрицание просто бессмысленным, так как группа всё равно уже раскрыта и дальнейшая ее деятельность невозможна. Но показания он дает только о товарищах, уже арестованных, не называя никаких новых имен. При попытке следователя навязать ему еще каких-то соучастников Владимир заявил:
«Давать какие-либо показания о лицах считаю для себя неудобным. Считаю, что ГПУ ликвидировало всю группу… Я имел в группе кличку «Новиков». Под этой кличкой я ездил в Ленинград. У кого я останавливался в Ленинграде и с кем встречался, отвечать отказываюсь. На вопрос, сколько раз я виделся с Шишовым, отвечать отказываюсь и вообще о лицах говорить не буду» [1:108].
Головачеву на первом допросе, помимо показаний Браилко, была предъявлена его записка, изъятая на обыске у Николая Быстрякова, арестованного двумя месяцами раньше. О группе «Борьба» в записке нет ни единого намека, но кое-какая организационная деятельность всё же проглядывает: Виталий предлагает создать кружок по вопросам современной литературы и организации быта литераторов,