кроме денег, за душой нет ничего иного, что могло бы ее заинтересовать. Как я мог быть таким идиотом? Ведь она далеко не глупая девушка, да и (теперь я знал это точно) совсем не меркантильная. Знал я и то, что во мне ее привлекают вовсе не деньги – ведь и в ту пору, когда я прозябал в нашей общей конторе и имел мизерное жалованье простого служащего, ее глаза светились таким же обожанием. Вот только я его не желал замечать…
Милочка ничего не спросила, не стала интересоваться размером моих заоблачных гонораров, лишь как-то сникла, становясь с каждой минутой все печальней.
«Что ты будешь делать! – расстроился я. – Неужели я начисто утратил все свои навыки общения с женщинами? Ведь раньше, помнится, у меня неплохо выходило… А сегодня – оплошность за оплошностью! Или дело не во мне, а в этой девушке? Она совсем не похожа на прежних моих подруг – то, что вызывало у них восторженные восклицания, ей не приносит никакой радости, а порой и откровенно огорчает. Что ж, попробуем исправить положение», – решив так и призвав на помощь все свое красноречие, я принялся развлекать Милочку курьезными историями, многие из которых выдумывал прямо на ходу, анекдотами, забавными байками…
Мне удалось разрядить обстановку, и через некоторое время мы оба заливисто смеялись, не обращая никакого внимания на торжественно-чинную обстановку, которая нас окружала – словно школьники, сбежавшие с уроков в ближайшую кафешку, чтобы насладиться парой порций мороженого в незабвенных вафельных стаканчиках. Время полетело стремительно и беззаботно, и я вдруг поймал себя на мысли, что давно не чувствовал себя так легко и свободно, как в этот вечер – пожалуй, со времен своей студенческой юности, благословенной поры, когда меня не тяготили ни заботы, ни комплексы, порожденные неудачным браком, ни уж, тем более, угрозы и необъяснимые гонки с преследованием.
Я и не заметил, как вечер подошел к концу – бокалы опустели, в вазочке с десертом сиротливо оставалась лежать лишь марципановая роза, недоеденная Милочкой, которая, смеясь и указывая на свою талию, наотрез отказалась от лишних калорий.
Мы вышли из ресторана и, не сговариваясь, направились в сторону Фонтанки – я всегда любил прогулки по ее тихой, уютной набережной. Вечер был теплым и располагающим, к тому же своего намерения, ради которого я пригласил Милочку на эту встречу, я еще так и не выполнил. Некоторое время мы шли молча, наслаждаясь тишиной и красотой полуночного города, пока, наконец, остановившись у грифонов Банковского мостика, я не решился:
– Знаешь, моя мама в субботу затевает небольшое семейное торжество. Ты не согласилась бы пойти к ней вместе со мной?
На мгновение в ее глазах появился уже знакомый мне испуг, а «транслятор», с некоторых пор засевший в моей голове, услужливо прочел ее мысли:
«К его маме? Господи, зачем?! Для чего ему это нужно? Ведь не собирается же он… Нет, нет, и думать об этом нельзя! Ведь я же вижу – он ничего ко мне не чувствует! Но зачем же тогда?..».
И снова мне стало совестно. Нет, ну что