понял, уловил его мысль. Для того, чтобы услышать животное, мне не требовались уши.
– Как? – оторопел я. – Ты можешь мыслить?
– А что в этом удивительного? – пронеслось в ответ в моем мозгу. – Один из ваших сказал: я мыслю, значит, существую. Но ведь верно и обратное: я существую, значит, мыслю.
После этих слов мне стало не по себе, и я серьёзно забеспокоился, не перегрелся ли я под экваториальным солнцем. Со мной, как ни в чём не бывало, разговаривала макака. И не просто разговаривала, а философствовала!
– Что же из того, что я макака? – старый обезьян читал мои мысли, как и я – его. – Дарвин доказал, что мы с тобой – родственники. Поэтому не очень-то возвышай себя надо мной.
– Как вы тут живёте? – спросил я, тушуясь и не зная, что сказать.
– Наслаждаемся жизнью, как можем, – важно ответил обезьян. – В этом смысле мы очень похожи на вас, людей, не правда ли?
– Ты прав, – я вынужден был с ним согласиться.
– Например, мы, как и вы, любим всё блестящее.
Я проследил за взглядом моего необычного собеседника и увидел группу японцев. Поблёскивая фотоаппаратами, кинокамерами и оправами своих солнцезащитных очков, они дружно следовали за своим гидом.
– Видишь это стадо? – спросил обезьян. – А теперь смотри, как один из наших обзаведётся в нем красивой игрушкой.
Некий пожилой японец, отстав от своей группы, увлечённо снимал на камеру игравших на дереве обезьян. Они, словно позируя, принимали уморительные позы, старались на славу. Увлекшийся съемкой скуластый человечек не мог и предположить, что его, представителя цивилизации, шерстистые создания просто дурачат. Пока макаки на дереве отвлекали японца своими ужимками, над ним с другой стороны нависла угроза. По каменной кладке полуразрушенной стены к нему осторожно, не сводя с него внимательных глаз, подкрадывался их соплеменник. Мне хотелось окликнуть японца, но я не мог обидеть старого обезьяна, доверившего мне наблюдать секретную операцию.
К ничего не подозревавшему японцу сбоку быстро протянулась волосатая лапа и рывком лишила его очков. Жертва охнула, а воришка моментально оказался на дереве среди своих. Обезьяны вовсю потешались над человеком: паясничая, они передавали очки друг другу, примеряли их и как бы передразнивали их прежнего владельца. Японец метался, задрав голову, кричал, размахивал руками, что привело обезьян в еще больший восторг. Их развлечение продолжалось до тех пор, пока их жертва не поняла, что пропажу ей никогда не вернуть.
– А вы говорите, что мы глупее вас. Вы тоже можете нас позабавить, – прокомментировал мой собеседник, улыбаясь, выходку своих сородичей.
– Григорий! Мы тебя потеряли, – ко мне приближался Стас.
Он и не подозревал, что за ним увязался хвост.
– Ты знаешь, что идёшь не один? – спросил я его.
– Ты имеешь в виду Команга?
– Нет, обезьяну.
Стас оглянулся и увидел крупного самца, следовавшего за ним по пятам. Сперва мой друг отступил, но потом