челюсть.
– Да он же вел себя совершенно безрассудно! – огрызнулась Тея. – Вот я и решила, что он псих.
Мэгги покачала головой.
– Потому что не захотел продавать тебе коня, за которого заплатил бешеные деньги на аукционе? Это его право.
– Но я предложила ему двойную цену, – возразила Тея, словно это все объясняло.
Глаза Мэгги стали огромными, как блюдца.
– Двойную? Двойную от чего?
– От цены, уплаченной им на аукционе. – Тея отвернулась, не в силах смотреть на осуждение в глазах Мэгги, признаваясь в собственном безрассудстве.
Мэгги понизила голос до еле слышного шепота.
– У тебя нет таких денег.
Тея провела пальцем по окну.
– Я это знаю, но он-то нет. Какой безумец откажется от такой суммы? – Она неуверенно взглянула на камеристку.
Мэгги ущипнула себя за переносицу и закрыла глаза, словно у нее началась мигрень.
– Значит, ты назвала его ненормальным и он тебя выгнал?
Тея медленно кивнула.
– Да, именно так, но сначала я попросила разрешения посмотреть на Алабастера, и только потом он попросил меня уйти. Но перед этим проявил совершенно неслыханную наглость, заявив, что, по его мнению, я никогда прежде не слышала слова «нет» и мне это абсолютно необходимо.
С губ Мэгги сорвался смешок, но она быстро прикрыла рот рукой и сказала в изумлении полушепотом:
– Не может быть!
Тея закатила глаза.
– Еще как может.
Мэгги подалась вперед.
– И что ты ему ответила? Даже представить не могу, насколько это было дерзко.
Теа поморщилась и пожала плечами.
– Обозвала его задницей и ушла.
Рука Мэгги снова метнулась ко рту: на этот раз камеристка испытала настоящий шок.
– О святые небеса! Неужели ты и правда так и сделала?
– Но он и действительно задница, – решительно произнесла Тея и даже топнула ногой.
– Возможно, но ты же знаешь, что нужно было держать себя в руках: не опускаться до личных оскорблений. – Мэгги строго смотрела в глаза своей подопечной.
Тея поморщилась. Мэгги редко ее в чем-то упрекала, но на этот раз она действительно это заслужила. Гордиться было нечем. Надо же было так взбеситься, чтобы повести себя настолько недостойно леди. Взгляд, которым Мэгги ее наградила, говорил сам за себя. Обе девушки думали об одном и том же – мать Теи никогда не одобрила бы столь дикого поведения своей единственной дочери. И уже не имело значения, что это произошло при соседе и пэре: мать Теодоры не допустила бы ничего подобного даже перед самым младшим слугой, да и дочь воспитывала не грубиянкой и не фурией.
– Остается только надеяться, что виконт не нанесет визит твоему отцу, чтобы рассказать о твоем поведении, – добавила Мэгги.
Тея обмякла на сиденье и опять крепко обхватила себя руками, словно ей было холодно, обдумывая сложившееся положение. Хоть она и вела себя, как капризная школьница, ей по-прежнему очень хотелось увидеть Алабастера.
– Об