изо всех сил старается держаться дружелюбно, – и едва не расхохотался над этой жалкой попыткой. Еще его злило, что она отнимает у него время.
Эван сцепил руки за спиной.
– Тут нечего обсуждать. Мне казалось, в последнем письме я выразился абсолютно ясно. Сожалею, что вам пришлось потратить время на поездку сюда.
Она вздернула подбородок.
– Я приехала, чтобы обсудить условия.
Эван стиснул зубы. Господи, до чего же она упряма!
– Нет никаких условий: араб не продается. А теперь, если вы позволите… – Он жестом указал на дверь.
– Это моя лошадь. – Ее гневный, резкий голос словно ударялся о стены комнаты.
Эван опять повернулся к ней и натянул на лицо улыбку.
– Вовсе нет, моя.
Она с такой силой потянула за шнурки ридикюля, что Эван подумал: «Сейчас лопнут».
– Почему вы отказываетесь? – спросила она, изо всех сил стараясь говорить спокойно. – Вы даже не выслушали мое предложение!
Эван скрестил руки на груди и, чуть склонив голову, посмотрел на девицу сверху вниз. Что-то в этой леди заставляло ее выслушать, даже если ответ будет по-прежнему «нет».
– Надеюсь, я могу спросить, почему обсуждать вопрос о продаже коня приехали вы, а не ваш, к примеру, брат или отец?
– Вы уже спросили! – отрезала она, вскинув свои длинные темные ресницы. Фальшивая улыбка словно приклеилась к ее лицу. – И я вам отвечу: если я хочу, чтобы что-то было сделано хорошо, то делаю это сама.
– Неужели? – усмехнулся Эван.
Неудивительно, что эта нахалка до сих пор не вышла замуж. Какой мужчина в здравом уме захочет иметь дело с ее жестким характером и вспыльчивым нравом?
– Именно так! – кивнула леди Теодора. – Если бы меня пустили на тот аукцион, конь уже был бы моим.
Эван продолжал наблюдать за ней. Он еще никогда не встречал леди, столь уверенных в себе и столь агрессивных, несмотря на почти юный возраст. Большинство знакомых ему дам манерничали, хихикали, прикрывая рот носовым платочком, и делали вид, что падают в обморок. Эван мог бы поклясться, что леди Теодора ни разу в жизни не падала в обморок.
– Вы позволите задать вам еще один вопрос?
– Безусловно, – ответила гостья, и плечи ее слегка расслабились.
Эван видел, что она по-прежнему старается вести себя дружелюбно в надежде, что он передумает и все-таки продаст ей коня. Она, конечно, глубоко заблуждалась, но пусть продолжает изображать любезность, покуда может.
– Вы когда-нибудь… лишались чувств?
Она расправила плечи и с усмешкой ответила:
– Разумеется, нет. Обмороки – для жеманных дурочек.
Эван кивнул, стараясь не рассмеяться.
– Почему-то я знал, что вы ответите именно так.
– Давайте не будем зря тратить ваше драгоценное время, милорд, да и мое тоже, – предложила леди Теодора и глубоко вздохнула. – Я знаю, сколько вы заплатили за лошадь, и наверняка теперь сожалеете об этом.
Он усмехнулся: да уж, это не в бровь, а в глаз, но все же возразил:
– С