вывести правила. Должны быть те, кого мы не трогаем никогда. Должны быть те, кого мы не трогаем, пока они не тронут нас, а должны быть те, кого оставлять нельзя и надо уничтожать. Всегда.
– К примеру?
– Инквизиция, – сплюнул Верша. – Эти ребята… Они работают за идею. Им без разницы, что произошло, не важно, при каких обстоятельствах. Их основная цель – убить как можно больше тёмных. Уничтожить.
– И не тёмных – тоже, – кивнула Гара. – У них вообще с причинно-следственными связями плохо.
– Чё?
– Логикой, – перефразировала убийца, но, заметив хмурое лицо берсеркера, пояснила: – С пониманием «почему и как»…
– Я в курсе, что такое логика, – оборвал её берсерк. – В общем, думать надо, но сейчас я точно скажу так – если меня светлые не трогают – я их трогать тоже не хочу.
Телега перевалила холма и лошади с облегчением всхрапнул. Гара кивнула на отряд троллей, тянущихся за телегой и спросила:
– Ты думаешь с таким отрядом нас светлые не тронут?
Верша обернулся, оглядел кое-как облаченных в броню гигантов и вздохнул.
– Да, блять. Цирк на выгуле, – буркнул он. – Надо как-то откопать кузнеца. Броню нормальную не выкует, но хоть это по-человечески приладит.
– Деревенские точно сдадут, что мы тут были, церковникам.
– Если по-человечески переночуем и поговорим – не должны. Деревенские, если их не касается, обычно не лезут на рожон. Про инквизицию они тоже наслышаны. Пошли, чего встала?
Девушка снова пристроилась сбоку.
– Верша, помнишь, там в форте, когда я вышла, то сказала тебе…
– Помню. На эмоциях была, слезы, сопли. Я всё понимаю.
Девушка выдержала небольшую паузу, после чего вздохнула и произнесла:
– Это не эмоции. Я сказала правду.
Верша тяжело вздохнул и, взглянув на убийцу, сказала:
– Это хуже дерьма в каше с утреца. Ты вообще понимаешь, что…
– Ничего не хочу слушать, – отрезала Гара. – Я в тебя влюбилась, как девчонка.
Верша глубоко вздохнул, взглянул на Гару и пробубнил:
– Мне же, блять, проблем не хватает. Скучно, блять, живу…
Он недовольно насупился и продолжил путь к деревне. Погрузившись в свои мысли, он смотрел на деревню. И чем дольше он на неё смотрел, тем сильнее менялись его мысли.
– Чё за караван там? Телег семь… – пробормотал он и оглянулся на убийцу, которая чуть отстала. – Странным ничего не кажется?
– До города до заката можно успеть, – кивнула та. – Что тут делать торговцам?
Верша оглянулся и махнул рукой, подавая знак тревоги.
– Что-то мне кажется, это нихрена не торговцы.
– Да, господин, простите, господин, – упёрся лбом в землю сухой мужчина, сидевший на коленях.
– Так-то лучше, – сплюнул на землю довольный мужчина с эмблемой церковной службы податей на груди. – Помни свое место, смерд!
Он отбросил палку, которой она несколько раз ударил крестьянина, и повернулся