он отвалил. Но вместо этого Жмот сунул лапу в свой карман на брюхе и вытащил… целую горсть мута-алмазов!
И ведь это были совсем другие камни. Не те, что уже имелись у меня. Те были мелкие, а эти – размером с перепелиное яйцо!
Жмот поиграл бровями и демонстративно прикусил один из камней, показывая, что они настоящие, потом подмигнул мне и спрятал сокровище обратно в карман, ещё и похлопав по нему.
И тут до меня дошло, где он их взял. Из тайника, к которому и приезжал местный отряд Гильдии. Ну конечно. Я пальцами показал ему, что он молодец, и тот, расплывшись в зубастой звериной улыбке, исчез в пространстве.
– Куда ты смотришь, Тайдер? – вдруг спросила Афена: от неё не укрылся мой короткий жест.
– Да так… показалось, будто там что-то мелькнуло, – тут же соврал я.
И опять Афена посмотрела на меня, как на опасного типа. Теперь к «извращенцу» добавилось ещё и подозрение на то, что я чокнутый.
Мы поторопились к расщелине, по которой меня привёл Жмот. Лаз преодолели быстро – никому не хотелось оставаться тут ещё хоть минуту. Хорошо ещё, что у меня на голове был фонарь. Насчёт него Афена, кстати, тоже спрашивала, и мне пришлось рассказать про дикарку Нари, у которой я и забрал этот шаманский светильник.
– Дикая стерва, – поморщилась Элегия, но вот Афена ничего не сказала.
Когда же мы вышли в зал, где опять натолкнулись на мёртвые тела грувимов, то на вопрос Афены «А этих тоже я убила?», мне пришлось ответить:
– Нет, этих уже убил я.
Она глянула на меня с опаской и недоверием. Афена ведь ещё не видела оружия Годфреда, поэтому к списку моих недостатков, кроме «извращенца» и «чокнутого», добавился ещё и «маньяк-убийца», а может, и «лжец» или «любитель преувеличивать без зазрения совести».
Обстановку разрядил Мозарт. Он вдруг появился из темноты коридора и объявил:
– Мозарт сделал!
– О, Мозарт! Ты как будто вырос! – Афена отвлеклась от подозрений на мой счёт и поспешила морфи навстречу, будто он был её лучшим другом.
На её объятья Мозарт среагировал хмурым и непонимающим выражением лица. Девушка обернулась, посмотрев на меня, и спросила:
– А где Кэйнич?
– Он ранен, – ответил я, не вдаваясь в подробности.
Она покачала головой.
– Мне так жаль, что всё это случилось. Какое-то странное стечение обстоятельств.
Я же глянул на морфи:
– Он ещё живой? Тот, кого ты отнёс.
– Мозарт унёс ещё живого, но Мозарт не знает, живой ли он сейчас, – ответил морфи равнодушно. Лично ему было плевать на Кэйнича.
Мы поспешили к той самой пещере, где случился бой со слугой-опорой бога. Проходя по ней, я ощутил, как по спине снова ползут неприятные мурашки.
Мозарт помог нам подняться наверх по лазу, и вот мы наконец оказались на улице. Был уже поздний вечер. От прохладного ветра меня сразу пробрал озноб, но не успели мы показаться на поверхности среди камней, как где-то неподалёку закричали:
– Здесь! Здесь!
Поисковая группа увидела луч моего фонаря, ну а через несколько минут нас